Через некоторое время, показавшееся ей бесконечно долгим, Тринити дал ей знак придержать коня. Они остановились посреди густой рощи.

– Мы подождем, пока они проедут, – сказал Тринити.

– Долго ждать?

– Не знаю, но сомневаюсь, что больше пары часов.

Если до сих пор Виктория думала, что она несчастна, то эти два часа доказали ей, что она ошибалась. Деревья защищали их от струй дождя, но крупные капли стекали с листьев с необычайной частотой и силой. И здесь было некуда сесть. Ее ноги скоро промокли и замерзли. Разговаривать они не могли. Было важно, чтобы они первыми услышали приближение погони и чтобы их кони стояли тихо, пока погоня не проедет.

Преследователи появились раньше чем через час, но Виктория готова была поклясться, что прошло не меньше шести часов. В этой бесконечной, холодной и мокрой ночи время тянулось невыносимо долго.

Дождь продолжал лить все сильнее. Ручей вышел из берегов и теперь затоплял землю под деревьями. Если так пойдет, они скоро окажутся по колено в воде.

Виктория чихнула.

– Тихо, – прошипел Тринити.

– Я не нарочно, – прошипела в ответ Виктория, – но я промокла насквозь и замерзла. Не удивлюсь, если утром свалюсь с простудой.

Несколько минут спустя она снова чихнула. Лошади беспокойно переступили с ноги на ногу.

Не говоря ни слова, Тринити достал из седельной сумки свою рубашку.

– Вот. Если снова захочешь чихнуть, уткнись в нее лицом.

Ее раздосадовало, что Тринити не проявил к ней сочувствия. Она не сомневалась, что сам он никогда бы не чихнул в такой момент. И не кашлянул... и ему не понадобилось бы облегчиться! Наверное, его тело всегда подчинялось его приказам, и этого же он ждал от других.

Что ж, у нее все работает не так. Она окоченела, промокла и, вероятно, заболеет бронхитом. И она всю ночь провела в седле. Она так устала, что еле держалась на ногах.

Виктория почувствовала, как в носу снова защекотало. Не в силах сдержаться, она погрузила лицо в рубашку Тринити и ощутила, что ее голова будто взорвалась. Нет, второй раз она этого не выдержит. У нее лопнут барабанные перепонки.

– Кто-то приближается, – прошептал Тринити. – Подойди к голове своей лошади. Не позволяй ей издать ни звука.

Виктория положила руку на влажный нос своей кобылы. Ей придется как-то помешать ей заржать.

Время шло, но Виктория никого не видела. «Уж не ошибся ли Тринити?» – подумала она и тут заметила их: неясные тени двигались к ним сквозь серую пелену косого дождя. Сначала она никого не узнала, а потом почувствовала, как напряглось ее тело. Она поняла, что это рыжебородый и его дружки.

Их было всего трое. Они ехали, согнувшись в седлах, низко наклонив головы. Они были хорошо укутаны от непогоды, но Виктория узнала едущего во главе рыжебородого.

Лошади унюхали близость чужих коней и забеспокоились. Вьючная лошадь вдохнула воздух, готовясь заржать, но Тринити ей помешал.

Лошадь Виктории стояла тихо, но сама она почувствовала, что сейчас чихнет. Она прижала к носу тыльную сторону ладони, но это не помогло. Она погрузила лицо в рубашку Тринити, но и от этого было мало толку. Чем ближе подъезжали всадники, тем сильнее становилась ее потребность чихнуть.

Виктория с силой потерла ноздри, заставила себя дышать глубоко и медленно. Она даже подняла лицо к небу и проглотила несколько капель дождевой воды.

Ничего не помогало. Ей необходимо было чихнуть.

– Мы никогда не найдем их под этим дождем, – раздался голос одного из преследователей.

– Мы найдем их, – настаивал рыжебородый. – Из Гейблз-Стоп только одна дорога ведет в Техас. И потом, мы же до сих пор видим следы их коней. Дождь пока их не смыл.

– Скоро смоет. Он льет все сильнее.

– Мы не отступимся, – возразил рыжебородый. – Я убью этого чужака. Никто не может остаться безнаказанным, убив моего брата.

– Мне плевать на Хоби, – сказал блондин. – Я хочу эту женщину. Черт побери! Ты когда-нибудь мечтал о такой? Войти в нее будет как попасть на небо. Я всю ночь буду накачивать ее дополна, пока не иссякну и не свалюсь от усталости.

– Неужели ты не можешь подумать о чем-то, кроме женщин? Это ведь твоего кузена убил этот чужак.

– Он сказал Хоби, чтобы тот не двигался. Но Хоби никогда никого не слушался. И не работал он ни хрена, вечно старался увильнуть от дела. Так что я скажу: туда ему и дорога.

– Ах ты, сукин сын! – взорвался рыжебородый, оборачиваясь к блондину.

– Не хватает еще вам поубивать друг друга из-за Хоби, – промолвил третий. – Ему было бы плевать на это.

– Ты заткнись насчет Хоби. Слышишь? – снова пригрозил рыжебородый блондину.