— Это какое у тебя право бросать меня? — Рад изобразил возмущение.

— Ну, если ты меня достанешь.

— А ты не давай повода.

— За меня не беспокойся, — после некоторой заминки ответила Нелли, заставив Рада с удовольствием отметить про себя, что этот раунд остался, пожалуй, за ним.

Линия домов прервалась, справа по ходу был парк — простор зеленых газонов, асфальтовые дорожки, скамейки на их обочинах, редкие раскидистые деревья и вдалеке, в нитяной окантовке бетона, — обнаженное тело пруда, напоминающего своим изгибом вопросительный знак без точки. Группа по-спортивному одинаково одетых людей — белый верх, темный низ — занималась на берегу пруда какой-то гимнастикой, похожей на замедленный балетный танец. В едином замедленном движении поднимались-сгибались ноги, поднимались-сгибались руки.

Рад неожиданно поймал себя на чувстве зависти к этим людям на берегу пруда. Так, словно ему бы хотелось быть одним из них, знать смысл совершаемых ими движений и одушевлять те своим знанием.

— А знаешь, — сказал он Нелли, — мне не кажется, что я где-то в чужой стране. Такое ощущение, что яздесь свой.

— Естественно, — с живостью отозвалась Нелли. — Мы же люди империи. Соувьет Юниона. Азиатские лица для нас родные.

Вход в метро вырос перед ними в виде закрытой сверху округло-ступенчатой крышей и открытой по бокам лестницы. Точно как в Москве; только вместо того, чтобы направлять под землю, лестница призывала взойти над нею. Как и должно лестнице, ведущей к небесному поезду.

— Готов к полету по небесам? — спросила Нелли, приостанавливаясь перед ступенями.

— Не вполне. — Рад вспомнил, что он без денег. Приглашая приехать, Дрон обещал полностью обеспечить его пребывание здесь, но обещание пока никак не было подтверждено, и следовало найти банкомат, снять с карточки хотя бы какую-то небольшую сумму. — Полет по небесам ведь, наверное, не бесплатный?

— Не бесплатный, — подтвердила Нелли. И проявила проницательность. — Ты имеешь в виду, что еще не разжился местной валютой? Бат она называется.

— Да, надо бы найти банкомат, — сказал Рад. — Знаешь поблизости?

— Само собой. — Нелли сыграла бровями, словно вопрос Рада вызвал у нее досаду. — Но не поведу. — Она потянула Рада подниматься по лестнице. — Приказано тебя взять на содержание.

«Взять на содержание» — это было не слабо. Это была крепость уксусной эссенции.

Но, в конце концов, Неллины слова означали лишь то, что Дрон, дав обещание, был намерен исполнять его.

— Двинули, — шагнул Рад на лестницу.

Станция внутри была просторна, прохладна, торговали всякой всячиной мелкие магазинчики, одетые в таяющуюся, темную униформу служащие в окошечках касс только разменивали деньги, покупать проездные билеты следовало в автоматах.

— Отоваривайся, — подала Нелли Раду горсть монет. — Осваивай чужую технику. Цена в зависимости от зоны. Мы с тобой сейчас на «Фром-фонг», и — до «Национального стадиона».

Рад изучал схему метро, вчитывался в надписи около кнопок — она стояла рядом и посмеивалась. И только когда он опустил монеты в щель, нажал на кнопку и автомат выбросил им две магнитные карточки, издала возглас одобрения:

— Вау! Соображаешь. Меня так всякий раз, как приезжаю, всему заново учить приходится.

Турникет заглотнул магнитную карточку и выпустил ее наружу на дальнем конце своего узкого прохода.

— Сохраняйте билет до конца поездки, — дожидаясь Рада у выхода из турникета, голосом вокзального московского диктора проговорила Нелли. Добавив уже обычным голосом: — На улицу тоже через турникет. Нужно погасить карточку. Не погасишь — не выйдешь.

Рад сунул карточку в нагрудный карман рубашки.

— Как свирепо. Что дальше?

Дальше была еще одна лестница. Еще выше. Еще ближе к небу.

По небу, разграфленные серыми поперечинами шпал, струили себя в бесконечность, экстраполируя к точке, двумя колеями железнодорожные пути. А в небе напротив платформы, перекрывая его собой от зенита до самой земли, парило женское лицо с фиолетовыми ресницами. Ресницы были громадны, как опахала, обладательница таких ресниц в жизни, пожалуй, могла взлететь на них, словно на крыльях.

— Впечатляет? — перехватив его взгляд, проговорила Нелли. — «Emporium». Магазин такой. Торговый центр. Его реклама.

Теперь Рад увидел, что фиолетовые ресницы висели на здании, чело которого украшала эта надпись: «Emporium».

— Впечатляет, — сказал. — С улицы я и не обратил внимания. Не заметил. А тут выйдешь на платформу — и прямо по глазам.

— Реклама — двигатель торговли, — произнесла Нелли — с таким видом, словно она это сейчас и сочинила.

Вдали в небе на их колее возник поезд. Народ вокруг стал стягиваться к краю платформы, непонятно сбиваясь в тесные кучки. Рад собирался встать там, где было пусто, но Нелли повлекла его к одной из групп.