— А как ты думаешь, это что нам за знак? — указала она на зигзагообразную линию около края платформы.

Линия тянулась вдоль платформы, делая зигзаги через равные промежутки: зигзаг к кромке платформы — и зигзаг обратно, зигзаг к краю — и снова обратно.

Рад догадался:

— Обозначение места, где будут двери вагона?

— Точно.

Неожиданным образом такая, несомненно, чрезмерная забота о пассажире произвела на Рада впечатление.

— Это уже прямо как-то по-европейски! — воскликнул он.

— Нет, очень даже по-сиамски, — сказала Нелли.

— По-сиамски? — переспросил Рад.

— Ну прежнее название Таиланда — Сиам.

— А, так сиамские кошки — это тайские? — вспомнил Рад пожилую пару в «тук-туке».

— Получается, так, — согласилась Нелли.

— И все же — по-европейски, — чуть подумав, настаивающе произнес Рад.

— Да, это правда, тайцы очень тянутся к Европе, — сказала Нелли. Предоставив Раду догадываться, поняла она смысл его слов или просто решила не вникать в него.

Поезд накатил на платформу с мягкой бесшумностью сиамского кота, вышедшего на охоту. Окна вагонов были в рекламе, не видно внутри ни тени. Двери, когда поезд встал, оказались сантиметр в сантиметр точно напротив означенных линией мест. Они разошлись в стороны, и из них на открытую уличному жару платформу пахнуло прохладой.

Изнутри окна вагонов оказались прозрачными, как это бывает с зеркальными стеклами. Реклама на окнах лишь слегка затеняла их, приглушая уличный свет, как светофильтром. Половина лиц вокруг были европейскими. Рад, оглядываясь, навострил ухо, не послышится ли русская речь, — звучала тайская, английская, немецкая, по-видимому, шведская или норвежская, но русской не было.

— Как полагаешь, много сейчас в Бангкоке русских? — спросил он Нелли.

— Капля в море, — сказала она.

— Вот мы с тобой, да?

— Нет, конечно, не только мы. — Нелли стояла рядом, такая плоть от плоти всех этих европейских лиц вокруг — само воплощение западности , ее эталон, идеальный образчик. — Но русские в основном едут на курорты. На такой остров Пхукет, например. В Паттайю. Да и там их, впрочем, немного. Все же Таиланд — страна для западных людей.

Бангкок плыл за окном толчеёй жилых домов под красными черепичными крышами, бесчисленных отелей, однообразно возносящих себя к небу, многоярусных гаражей, похожих на ячеистые этажерки, кипением зеленых островков между ними. Поезд останавливался на станциях, деликатно шумел дверьми, вагон опустевал и вновь наполнялся. На одной из станций, свидетельствовавшей своим названием, что прежнее имя страны не забыто — «Сиам» называлась станция, — Рад с Нелли сделали пересадку на другую линию. «Национальный стадион», где им следовало выходить, оказалась следующей.

Когда, пройдя турникеты, спускались по лестнице на улицу, Нелли достала из сумочки кошелек, извлекла из него купюру и подала Раду:

— Возьми, пожалуйста, расплачиваться с водителем. Раз я с мужчиной, не уверена, что по тайским меркам это будет прилично, если расплачусь я.

Как жиголо, с внутренней усмешкой подумал Рад, принимая от нее деньги. Он посмотрел достоинство полученной разноцветной бумажки. Это была тысяча бат.

Перевести по курсу на доллары — двадцать пять долларов. Семьсот пятьдесят рублей.

— Договариваться с водителем — тоже мне?

— Договаривайся, — сказала Нелли. — Больше двухсот не положено. Двести — предел. Но, думаю, отсюда до Главного дворца бат сто. Ну, сто пятьдесят.

«Тук-туков» около станции стояло море. Однако, несмотря на столь вопиющую безработицу, и водитель того, что стоял в веренице первым, и того, что вторым, и тех, что пятым-шестым, ответили на просьбу Рада довезти до Гранд-паласа отказом. В переговоры с ним вступил только седьмой или восьмой. Это был жилистый мрачноватый таец с испитым землистым лицом, ведя разговор, он едва не физически ощупывал Рада глазами, — можно было подумать, он подряжается не просто везти, а совершает сделку, от которой кардинальным образом зависит состояние его кармана. Следуя наставлениям Нелли, Рад для начала предложил водителю сто бат. Ожидая услышать от него цифру в два раза больше. Но, к удивлению Рада, водитель принял его предложение не торгуясь.

— А ты говорила, сто пятьдесят, — подсаживая Нелли в «тук-тук» и следом за ней забираясь сам, довольно сказал Рад по-русски.

— Так вон их сколько без работы стоит, — ответила Нелли.

— А почему же они стоят, а ехать отказываются? Нелли на мгновение задумалась.

— Ждут, наверно, окончания какого-нибудь матча на стадионе, — выдвинула она новое предположение.

— Все ждут, а этот решил везти?

— Нетерпеливый, наверно, — теперь без всякой заминки отозвалась Нелли. — Или сердобольный. Пожалел нас.