Любой акт коммуникации требует от коммуникантов выполнения определенных ролевых обязательств, обусловленных конкретными обстоятельствами, условиями общения, отношениями между субъектами и пр., а также социальными, национально-культурными традициями, закрепленными в этикете. Это ведет к трансформации личности при подгонке к коммуникативным ролям или при создании определенного образа, «имиджа». Коммуниканты, вступая в общение и создавая сообщение / текст, формируют свои образы, нередко не осознавая этого. Тем не менее каждый текст содержит образы говорящего и слушающего, их текстовые личности.

Проблема определения онтологического статуса понятия «текстовая личность» обостряется при выборе текста художественного произведения объектом лингвистического исследования. Круг вопросов, возникающий в связи с подобной постановкой проблемы, описывается в том числе взаимодействием автора и эманации авторского сознания – персонажа. Мир художественного произведения обманчив своей реальностью. Читатель попадает в сеть иллюзии, полагая ее действительностью. «Хорошие» роман, повесть или рассказ создают эту иллюзию, вызывая споры о прототипах персонажей, о времени происходящих событий, о точности в деталях бытописания и пр. При этом забывается, что наблюдаемое – копия, мыслительный конструкт реальности, где пребывают не автор и другие люди, а его образ и персонажи» [Лотман 1992, с. 44–45].

Термин «текстовая (дискурсная) личность» включает в себя описание исследовательского конструкта, именуемого личностью в условиях порождения речи. Причем место текстовой личности определяется не вне текста, а внутри него. «Мы ощущаем его (текст. – Ю.З.) как «сделанное», как преднамеренное. А преднамеренность требует наличия субъекта, от которого она исходит, который является ее источником; таким образом… произведение предполагает существование человека. Следовательно, субъект дан не вне… произведения, а в нем самом» [Мукаржовский 1994, с. 515]. Текст репрезентирует личность говорящего субъекта, в частности его «текстовую» ипостась, что дает право говорить о текстовой личности субъекта говорящего, которая является основой его коммуникативной деятельности. Текстовая личность есть системно организованная структура, функционирующая в условиях речевой коммуникации. Она описывается как основа конструирования собственного условного (текстового) мира, а также взаимоотношений с другими субъектами коммуникации.

Текстовая личность всегда индивидуальна. Необходимо говорить не о средней, безликой текстовой личности, а только о «живой hic et nunc данный творческий лик, в данном исчерпывающийся» [Шпет 1996, с. 258]. В отличие от языковой личности, ядром, основой которой является национальное [Караулов 1987], текстовая личность обладает индивидуальной, конкретной характеристикой. В основании текстовой личности лежит индивидуальность, данная нам в текстах и посредством текстов в процессе коммуникативной деятельности данной конкретной личности в сфере ее творчества. Индивидуальность текстовой личности обнаруживается в сравнении с языковой личностью (под индивидуальностью следует понимать и совокупного автора).

Текстовая личность имеет деятельностную природу. Текстовая личность – это элемент, необходимое условие коммуникативной деятельности реального субъекта. Если языковая личность отражает систему языка, то текстовая личность реализуется в речекоммуиикативиой деятельности, при создании и использовании текстовых моделей и структур. Она является основой сотворения мира текста («жизненного мира», «условного универсума»), конструирует взаимоотношения с субъектом слушающим посредством текстовых структур.

Текстовая личность детерминирует как поверхностную, так и глубинную структуру текста, т. е. она универсально интегрирована в тексте, выявляется на всех уровнях, во всех структурах и элементах. Если языковая личность персонажа и/или повествователя в художественном тексте является (благодаря своим системным свойствам) «ущербной», ограниченной, неполной, то текстовая личность представлена в тексте во всей полноте: именно она позволяет персонажам говорить своим собственным «языком».

В художественном тексте только автор как индивид, интериоризировавший определенную партитуру национального языка, на котором написано художественное произведение, имеет языковую личность, а образ автора и персонажи ее только имитируют. По отношению к последним наиболее целесообразно употребление термина «текстовая личность». Образ автора и персонажи порождены и существуют только в рамках текста, и заключение о них как о личностях производится только на основании текста, в том числе через речевые акты и в совокупности речевых актов с фактами художественного мира.

Таким образом, в основе операциональной структуры текстовой личности лежит прием остранения как лингвостилистическая основа всего текста (A.A. Потебня, В. Шкловский и др.). Однако продукт речевой деятельности человека (текст) может быть рассмотрен не только как абстрактное, замкнутое, самодостаточное, «чистое» явление, но и во всей совокупности экстралингвистических факторов (социальных, национально-культурных, прагматических и пр.). Именно в таком проявлении текст определяется как дискурс.