— Профессор Броген? — обратился к нему неприлично молодой, хрупкий на вид человек, протягивая руку для приветствия. — Я доктор Зорг.

— Если вы полагаете, что я стану… — начал Броген, в упор не замечая протянутой руки, — и тут до него дошло. — Доктор Зорг?! Ухуа-Зорг?

Молодой человек кивнул. На его губах мелькнула еле заметная улыбка.

— Доктор Кеннет Ухуа-Зорг? — еще раз уточнил Броген, чувствуя, что его подставили, и тем не менее сознавая, что в данном случае подставил он себя сам.

— Он самый, — подтвердил молодой человек. — Насколько я понимаю, вы не рассчитывали, что я встречу вас лично?

Это был шанс выпутаться из неловкой ситуации — не самый изящный, но все же выход, и Броген им воспользовался.

— Ну да, конечно, — ответил он. — Глава отделения нейрохирургии и неврологических исследований обычно не выходит лично встречать скромного профессора из-за обычного ребенка.

— Тия — далеко не обычный ребенок, профессор, — возразил доктор Зорг. На его губах по-прежнему играла все та же неуловимая улыбка. — Да и вы — не просто «скромный профессор». Будьте любезны, следуйте за мной — и вы сами получите возможность познакомиться с Тией.

«Ну, по крайней мере, в одном он прав, — нехотя признался себе Броген, проведя час в обществе Тии, пока орды интернов и специалистов осматривали, ощупывали и тормошили ее. — Девочка действительно необычная. Любой обычный ребенок давно бы уже бился в истерике». Тия была не только необычайно терпеливой девочкой, но еще и очень привлекательной. Ее темные волосы были коротко острижены, чтобы не мешали, однако тонкое, заостренное личико и огромные глаза делали ее похожей на викторианского эльфа. Эльфа, зажатого в огромном металлическом кулаке, эльфа, которого мучают и донимают рои назойливых ос.

— Долго еще это будет продолжаться? — осведомился он у Кеннета Зорга раздраженным шепотом.

Кеннет приподнял бровь.

— Это зависит только от вас, — ответил он. — Вы приехали сюда, чтобы оценить ее. Если хотите поговорить с девочкой наедине, вам достаточно сказать об этом. Кстати, это уже второй ее осмотр за день, — добавил он. Броген мог бы поклясться, что в его голосе прозвучало нечто вроде гордости. — Сегодня утром, с девяти до полудня, ей пришлось иметь дело с еще одной стаей медиков.

Теперь Броген снова пришел в негодование, но уже из-за девочки. Должно быть, Кеннет Зорг понял это по его лицу, потому что он развернул свою коляску к толпе интернов в одинаковых белых халатах и кашлянул. Все тут же обернулись в его сторону.

— Пожалуй, на сегодня достаточно, — негромко сказал доктор Зорг. — Леди и джентльмены, прошу вас удалиться. Профессор Броген желает поговорить с Тией наедине.

В сторону Брогена было брошено несколько разочарованных и даже враждебных взглядов, но он не обратил на них внимания. По крайней мере, девочка, похоже, испытала облегчение.

Он хотел что-то сказать Кеннету Зоргу, но обнаружил, что доктор укатил следом за остальными и дверь за его коляской захлопнулась, оставив Брогена наедине с девочкой. Он смущенно прокашлялся.

Девочка смотрела на него довольно странно. Не со страхом, но с опаской.

— Вы не психолог, нет? — спросила она.

— Н-нет, — ответил он. — Не совсем. Но, возможно, я буду задавать те же вопросы, что и они.

Девочка вздохнула и на миг прикрыла бархатные карие глаза.

— Я так устала от этого промывания мозгов! — откровенно призналась она. — Просто ужасно устала. А потом, это в любом случае ничего не изменит — я все равно буду думать так, как думаю. Это несправедливо, но эта штука, — она указала подбородком на свою коляску, — никуда не денется оттого, что это несправедливо. Верно ведь?

— Как ни печально, но это правда, дорогая моя.

Броген почувствовал себя спокойнее и понял почему. Кеннет Зорг был прав. Это необычный ребенок. Разговор с нею не похож на разговор с ребенком — это напоминает скорее разговор с кем-нибудь из детей-капсульников.

— Тогда давай поболтаем о чем-нибудь совсем другом. Ты знакома с кем-нибудь из капсульников?

Девочка взглянула на него странно.

— Вам, наверно, не так уж много обо мне рассказывали, — ответила она. — Или вы плохо слушали. Одна из моих лучших друзей — мозговой корабль, Мойра Валентин-Майя. Это она подарила мне Теодора.

«Теодора? Ах да! Медвежонка…» Он бросил взгляд на кровать — и точно: там сидел слегка насупленный медвежонок в костюме Курьерской службы, о котором ему рассказывали.