– Жених и невеста выглядят счастливыми, – прокомментировал он и стал перелистывать альбом сначала.

Мэгги напряглась.

– Они и были очень счастливы, – пробормотала она.

В памяти всплыло, как они с Диланом, стоя рядом, смотрели вслед отъезжающей машине, в которой отправлялись в свой медовый месяц новобрачные. Именно тогда Дилан усомнился в том, что этот брак будет долговечен.

Возмущенная Мэгги спросила, почему он не верит в браки, и получила в ответ странное объяснение: если человек верит в то, что его счастье зависит от кого-то другого, то он просто глупец. А затем Дилан добавил: «Брак это то, чего я постараюсь избежать».

Мэгги не забыла язвительное замечание Дилана по поводу брака и его прощальные слова утром после их любовной ночи. Эти слова чересчур часто с горечью вспоминались ей, когда она узнала о своей беременности.

Свисток чайника прервал ее мысли. Мэгги заварила чай в изящном, из китайского фарфора, чайнике и поставила его на поднос.

– Эй, это уж позвольте мне, – воскликнул Дилан.

Мэгги не возражала, тронутая его заботливостью, подумав, что умение вести себя и явно выраженное рыцарство были теми чертами Дилана, которые так понравились ей когда-то.

Дилан, поставив поднос на стол, сел на прежнее место.

– Этот адвокат... – снова начал он разговор.

– Джеред, – подсказала ему имя своего друга Мэгги и принялась разливать чай.

– Да, да... Джеред, он дал мне понять, что моя тетушка и ваш отец совершили немало длительных поездок после свадьбы.

Мэгги опустилась на стул и пододвинула Дилану его чашку.

– Да, это так, – подтвердила она. – Вернувшись из свадебного путешествия, они вскоре купили небольшой фургон и считали его своим «домом», когда надолго уезжали. Они оба по-настоящему увлеклись поездками по стране.

Она вспомнила, как отец и Розмари радовались, открывая новые места и приобретая новых друзей, и слезы подступили к ее глазам.

Дилан, налив молоко в чай, медленно попивал его, думая о чем-то своем.

– Но авиакатастрофа... – Он умолк, увидев полные слез глаза Мэгги. – Простите, – поспешил он извиниться.

Мэгги шмыгнула носом и потянулась за бумажной салфеткой.

– Ничего, – проговорила она, пытаясь улыбнуться. – У меня все время глаза на мокром месте. Видимо, мое положение сделало меня чересчур чувствительной.

На самом деле после смерти отца и Розмари Мэгги ощутила свое полное одиночество. Даже сейчас она остро чувствовала их потерю. Ей так их не хватало!

Когда доктор сказал, что у нее будет ребенок, Мэгги охватила огромная радость. Как тепло ей стало на душе! Ей казалось справедливым, что их с Диланом неожиданная страсть в ту ночь завершилась именно так – у нее будет ребенок.

Она хранила свою тайну от всех, наивно полагая, что, когда Дилан приедет получать свою часть наследства, она расскажет ему, чем кончилась та единственная ночь, и он радостно обнимет ее и попросит стать его женой.

Но шли недели, а от Дилана – ни слуху ни духу. Мэгги забеспокоилась, а потом была вынуждена посмотреть правде в глаза: Дилан не приедет, их краткая встреча и вспыхнувшая страсть ровным счетом ничего для него не значили. Все произошло потому, что они были несчастны от постигшего их горя: оно сломило их и сделало беззащитными и слабыми.

Мэгги чувствовала себя одинокой, пока не стала думать о том крохотном существе, которое носила в себе, невинном ребенке, которому она нужна, чья жизнь теперь зависит только от нее. Она поняла, что уже всем сердцем любит это дитя.

Дилан видел, как часто меняется лицо Мэгги, как она старается держать себя в руках. Он понимал, что Мэгги страдает.

– Они отправились в Бар-Гарбор, штат Мэн, навестить друзей. Те праздновали свою золотую свадьбу, – наконец произнесла Мэгги, отогнав печальные воспоминания. – Сделали остановку в Висконсине. Отец звонил мне оттуда, сказал, что у него какие-то неполадки с мотором. Но вместо того, чтобы основательно починить мотор, он предпочел лететь в Мэн самолетом и преподнести друзьям сюрприз. – Она судорожно сглотнула. – Предсказывали дождь, но разразилась настоящая буря, – продолжала Мэгги, стараясь говорить спокойно. – В маленький самолет попала молния, и он упал в заросли кустарника. – Голос ее стал совсем тихим, она потянулась за чашкой, чтобы вместе с горячим чаем проглотить комок, застрявший в горле.

– Мэгги, мне очень жаль, – прочувственно молвил Дилан, тронутый болью в ее голосе. – Вам, видимо, было нелегко все это перенести... совсем одной...

– Я... я не была одна. По крайней мере... – Мэгги запнулась, кровь прилила к ее лицу. Она бросила взгляд на Дилана, но на его лице не было и намека на то, что ее рассказ пробудил что-либо в его памяти. Облегченно вздохнув, она быстро спросила: – Вы приехали из Сан-Диего на похороны на своей машине?

– Мм... – протянул, словно пытаясь вспомнить, Дилан.