— Извините, как-нибудь потом мы с вами поговорим об Орехово-Борисове! — остановил разговорчивого переводчика и адвоката Врангель. — А сейчас бы о деле!

— Да, конечно! Я вас понимаю. У меня у самого здесь гора всяких дел, — поддержал Врангеля Дюмениль.

— Надеюсь, это наши общие дела? — спросил Врангель.

— В том числе. Я только что прочитал ваше… как это… воззвание к народу.

— Письмо.

— У меня перехватило горло от печали. Но, как говорят у нас во Франции: сэ ля ви — такова жизнь. Но, поверьте, всё проходит, и на смену печалям приходят радости. Так бывает всегда.

— Благодарю за утешение. Но самым лучшим утешением была бы деловая помощь.

— Что вы имеете в виду? На открытое военное вмешательство в дела Советской России, с недавних пор признанной Францией де-факто, мое правительство пойти не может. Прямая вооруженная борьба против Советов находится за рамками помощи, которую ещё совсем недавно мы вам оказывали.

— Тогда скажите конкретно, какую помощь вы ещё можете нам оказать? — спросил Врангель.

— О, это уже конкретный разговор. Давайте вернемся к нашей недавней беседе о русском флоте, тогда она у нас была чисто теоретической.

— Нам никто не мешает перевести её в практическую плоскость, — сказал Врангель.

— Именно это мы и хотели бы вам предложить, — обрадовался Дюмениль. — Я уже даже кое-что предпринял. Мы с генералом Шатиловым обсудили некоторые детали, и капитаны моих судов ждут приказа, чтобы войти в порты и принять на борт всех гражданских лиц, желающих покинуть Россию.

— И армию тоже, в случае возникнет такая необходимость, — сказал Врангель.

— Надеюсь, такая необходимость не возникнет, — поспешил ободрить Врангеля Дюмениль. — Но будем держать в голове и это.

— Ну что ж. Кажется, все точки мы расставили. Будем считать наш разговор, к обоюдному удовольствию, успешно завершенным, — посветлел лицом Врангель.

— Н-не совсем. Мы расставили лишь запятые. Где расставить точки нам ещё следует обсудить.

— Ну, какие-то детали вы могли бы обговорить с генералом Шатиловым.

— Есть детали, которые, как я понимаю, он не уполномочен решать.

— Разве? — удивился Врангель. — Какие же?

— Вы просите у Франции также и продовольственной помощи. Всего продовольствия, только чтобы прокормить армию, в Крыму хватит ненадолго, от силы на две-три недели.

— Да, это так, — согласился Врангель.

— Генерал Шатилов исходил, примерно, из ста пятидесяти тысяч человек. Это лишь только армия. Приплюсуйте сюда беженцев. Их вдвое больше.

— Всё верно. И что же?

— Но это же огромные затраты.

Врангель побагровел, однако сдержал себя. «Ах, вы, проходимцы-коммерсанты! Зарабатывали на русской крови, показалось мало. Решили добрать железом», — с гневом подумал он.

— Разве весь российский флот, который, как вы помните, я пообещал отдать вам за эту помощь, не стоит того? — раздраженно спросил Врангель.

— Я этого не сказал. Нет-нет, мы не собираемся мелочиться. Но наш прежний уговор — это всего лишь слова, — ласково, как малому ребенку, сказал Врангелю Дюмениль.

— Что вам нужно ещё? — Врангель не совсем понимал, к чему ведет адмирал. — Разве слово главнокомандующего Русской армии барона Врангеля уже ничего не стоит?

— Есть небольшая деликатная тонкость. Вы знаете, что по настоянию союзников Франция тоже де-факто заключила с Советской Россией договор о перемирии. Пройдет немного времени, и Советы могут предъявить нам иск на весь российский флот.

— Не могут! — не согласился Врангель.

— Почему вы так думаете?

— Потому, что флот принадлежит России! Не Советской России, а той, которую пока представляю я, главнокомандующий Российской армией.

— Вот! Золотые слова! — сказал Серж Клевцов. До сих пор он только добросовестно переводил беседу Врангеля с Дюменилем, теперь же вступил в разговор как адвокат. — Только эти слова надо запечатлеть на бумаге. Это будет договор между Францией и Россией, точнее, между главнокомандующим Русской армией генералом Врангелем и командующим средиземноморской французской эскадрой адмиралом Дюменилем. Оба имеют полномочия от своих правительств. За ваше правительство договор подпишет кроме вас ещё и полномочный посол России во Франции господин Маклаков. С ним это оговорено. И поверьте мне, старому опытному адвокату, этот договор никакому суду не удастся признать ничтожным.

— И это всё, что вас так волновало? — спросил Врангель.

— Сделка должна быть законной, — ответил Дюмениль.

— Что ж, составляйте договор. Если его пишут не на чистом золоте, я его подпишу. Сожалею, Россия дочиста ограблена, и золота у меня нет.

Часа через полтора обе стороны подписали договор, по которому Советская Россия лишалась Черноморского и Азовского флотов.

Расклеенное повсюду в Крыму письмо Врангеля о готовящейся эвакуации никого всерьез не взволновало. Собирались группками, читали, обсуждали, как правило, приходили к успокоительному выводу, что написано оно Врангелем в минуты отчаяния и неудач. Но сейчас уже всё налаживалось. Назначенный Врангелем руководить обороной Крыма генерал Кутепов не позволит сдать большевикам Крым. Все знали, что Кутепов — боевой генерал, много месяцев не выходивший из боев, и ему доверяли даже больше, чем Врангелю.