Софья Владленовна оторвала глаза от книги и уставилась на мужскую ногу, медленно опускающуюся перед ее лицом. Она только что читала, как Альфонсио лезет на балкон к Изольде, чтобы воспользоваться ее беспомощным положением и надругаться над ней. Подлый Альфонсио все продумал тщательно, после ужина молодая леди дремала в своем гамаке. Софья Владленовна мигом оценила обстановку и вцепилась в волосатую конечность с чисто женским остервенением.

– А! – закричал от неожиданности и боли Смоленский на весь микрорайон.

– Что там?! – всполошилась Эмма.

– Какое-то домашнее животное у соседей снизу!

– Я тебе покажу домашнее животное, – разъярилась Софья Владленовна и укусила профессора за лодыжку.

– А! – снова завопил Смоленский.

– Что там? – металась Эмма, опасно перевесившись через балконные перила.

– Оно кусается, – пожаловался профессор и сильно пихнул животное ногой.

– А! – взвыла Софья Владленовна, хватаясь за свой подбитый глаз. – Убивают! Спасите!

– Софья Владленовна! – узнала ее Эмма. – Добрый вечер!

– Это вы?! – удивилась та и уцелевшим глазом посмотрела наверх. – А это кто? – указала она на ногу.

– Это профессор Смоленский, не кусайте его, пожалуйста, – взмолилась Эмма, понимая, что думать о приличиях в ее положении уже бессмысленно.

– А откуда он лезет? – подозрительно поинтересовалась пожилая дама, пристально вглядываясь в появившуюся на уровне ее лица ширинку мужских брюк.

– От меня, – трагически призналась Эмма и закусила губу.

– Да что вы говорите?! – обрадовалась Софья Владленовна. – Добрый вам вечер! – и одним рывком стянула застрявшего Смоленского на свой балкон. – Рассказывайте! – Она пихнула обессиленного профессора на кресло-качалку. – Он вас с Эммой застукал?! Я так и знала! Вы хоть что-то успели сделать?!

Смоленский скорчил довольную физиономию: все, что мог, он успел сделать. Софья Владленовна похлопала его по плечу.

– В ваши годы следует быть осторожным. Ненароком разобьет паралич или прихватит сердце. А вы все по балконам и по бабам.

– Ваша правда, – согласился с ней Смоленский и тут же поинтересовался: – Выпить что-нибудь есть?

Софья Владленовна кивком головы пригласила его на кухню. Здесь она достала бутылку бренди, которую внук прятал в китайской вазе. Смоленский наполнил поставленные рюмки, они чокнулись и выпили. Софья Владленовна уперла руку в подбородок и властно приказала профессору рассказывать, что произошло у них там, наверху. Смоленский не успел произнести и пару слов, как в прихожей кто-то завозился, и на пороге кухни нарисовался подвыпивший внук.

– Нет, этого не может быть, – изрек парнишка и протер глаза. Но видение не исчезло, наоборот, оно приняло более четкие очертания. Его гроссмутер сидела с подбитым глазом и распивала спиртные напитки с полуголым мужиком с покусанными ногами, щедро замазанными зеленкой.

– Чего, внучок? – спросила Софья Владленовна, подливая Смоленскому. – Видишь, к нам гости свалились с соседнего балкона.

– А по-нормальному прийти что, было нельзя? – пролепетал трезвеющий на ходу внук.

– Нельзя, – ответил ему Смоленский и встал. – Спасибо за приют, я пошел освобождать Эмму.

– Мне бы такого освободителя, – хлопнула по профессорской попе Ковалевская и вздохнула.

– Бабуля, – внук посторонился, пропуская незваного гостя, – что с тобой?!

– Довел бабушку, – та вспомнила о своих родительских обязанностях, – таскаешься где ни попадя, пьешь всякую гадость!

– Хорошо, – пролепетал внук, следя за тем, как Смоленский открывает входную дверь, – буду сидеть и пить с тобой.

– Вот и договорились! – обрадовалась Софья Владленовна и пошла за любовным романом. – Везет же некоторым бабам.

Смоленский с Эммой стояли и разглядывали несложную конструкцию, отвязанную от ручек их дверей и состоящую из веревки и дамского пояса. Что-то в ней не давало покоя профессору. Он напряг память.

– Вспомнил! – обрадовался он и признался: – Вспомнил, где раньше видел этот ремень.

– Да уж, – процедила Эмма, – эксклюзив с Чертановского рынка.

– У Алены Хрусталевой! – Смоленский покрутил ремень, внимательно разглядывая стразы. – Точно, ее! Она одолжила мне его, когда у меня порвались ручки.

– У вас отрывались руки? – подозрительно сощурилась Эмма. – Хрусталева, значит…

– Не у меня, – уточнил Смоленский, – у пакета.

– Алена Хрусталева, – повторила Эмма, – кто это? Сестра Аллы Викторовны?

– Я тоже сначала думал, что это ее сестра, – доверительно поделился с ней Смоленский, – но, представляешь, оказалось – дочь! Она такая молодая и красивая, а уже имеет такую взрослую дочку.

– Кто это молодая и красивая? – переспросила Эмма, вырывая у него из рук улику.