Шрифт:
— Эй, здравствуйте! — крикнула я. — Я ваша новая соседка. Меня зовут Безусловная Любовь.
Но отклика не последовало. Я попыталась ещё несколько раз, прикоснулась рукой к макушкам незнакомых Книг — безрезультатно. Снова почувствовала закладку. Скоро меня снова возьмёт Леночка и дочитает. Обязательно…
У книжных болезней есть одно нехорошее качество: никогда не замечаешь, как они начинаются, а когда они поражают все страницы и переплёт, становится слишком поздно их бояться.
Я была ещё слишком юна и не знала, чем чреваты приступы острой ненужности, начавшиеся спустя трое суток тотального одиночества. Я не знала, насколько заразна летаргическая апатия, которой, как впоследствии оказалось, были поражены все без исключения Книги на полке. Их молчание было мёртвым молчанием, их глухота оказалось хронической, их безразличие к окружающей жизни приобрело почти неизлечимую форму.
Апатия накрыла меня спустя неделю кошмарных снов и жестоких галлюцинаций. А всё дело в том, что Леночка забыла о том, что не дочитала меня до конца. Не дай Читатель самому лютому врагу испытать мук недочитанной Книги! В поисках ответов на вопросы «Как же она могла со мной так поступить?», «Почему она меня бросила?», «Неужели Богиня разгневалась на меня?» я медленно умирала в одиночестве. Приступы ненужности повторялись всё чаще, доводя меня до слезливых истерик, и вскоре моё тело не выдержало боли неприятия и лишилось сознания.
Летаргическая апатия принесла с собой облегчение, бессмысленность и тёмную пустоту. Чувство времени исчезло, вокруг серо, прохладно и спокойно — наверное, это было похоже на смерть.
«Тебе повезло, — сказали бы мне проснувшиеся старые Книги, — обычно в летаргию впадают на десятилетия, и чем дольше Книги спят, тем меньше шансов у Читателей их разбудить».
У других Книг шансов разбудить больную практически нет. Поэтому, когда поглотившая меня унылая пустота сменилась слепящим светом, чьими-то настойчивыми прикосновениями и громкими голосами, я ещё долго не могла понять, где нахожусь. Страшно болел переплёт, происходящее вокруг казалось очередным тревожным видением из мира грёз, а позабытое чувство реальности возвращалось так же медленно и болезненно, как исчезало сколько-то дней назад.
— Эй… Эй…. Ты жива, просыпайся! — теребили меня слева.
— Книжечка! Новенькая! Пожалуйста, очнись! — доносилось справа.
— Г-г-де… г-г-де… я? — мой с трудом расплетающийся язык еле вымолвил первые слова.
— Ты в Библиотеке.
— К-как?!
Похоже, предстояло поверить в ещё одну невозможность. Скорее, Идиоты бы спустились с небес в Книжный Магазин, чем я смогла бы перенести такое количество шока одновременно!
— Ты в Библиотеке. Но ты не из Типографии, хотя выглядишь совсем молодо. Откуда ты?
Мне бы самой хотелось это знать.
— Слава Автору, ты жива! Ты жива, жива! Жива!
Ура, конечно. Только почему жизнь — бесконечная череда боли и удовольствий?
Адекватное восприятие вернулось ко мне спустя несколько часов. Я находилась на полке, подобной той, в Книжном Магазине. Напротив меня стояла в точности такая же полка с Книгами. Яркий свет, специфический незнакомый запах, напоминающий аромат… объятий Апологетики. Левая соседка, тоненькая белая с чёрными вкраплениями Книга по имени Лирика радовалась так, будто бы это она, а не я впервые угодила в Библиотеку. Правый мой сосед в твёрдом переплёте с удивительным именем Восстание Ангелов, добродушно улыбался, всей своей обложкой излучая уверенность и дружеское участие.
— Как я здесь оказалась?
— Тебя принесла Арина и поставила между нами, — ответил Восстание Ангелов.
— Кто это — Арина?
— Библиотекарь. Человек, который разрешает Читателям нас прочитать.
«Бог Богов?» — подумала я, но вслух спросила другое:
— А как я оказалась у Арины?
— Наверное, какой-нибудь Читатель вернул, — предположил Восстание Ангелов.
Читатель у меня был один — Леночка. Но зачем?! Меня же ей подарили… И тут я, будто спохватившись, вцепилась в соседа:
— Какое сегодня число и год?
— 30 апреля 1631 года от рождества Первокниги, — откликнулась Лирика, а Восстание Ангелов недоумённо пожал плечами.
Хорошо, что я кое-что помнила о книжном летоисчислении. Открытка утверждала, что меня подарили Леночке 9 ноября 2005 года по человеческому календарю, а значит, я пробыла в летаргической апатии около пяти месяцев.
Я пересказала соседям события тех дней, что помнила перед тем, как провалилась в болезнь. Восстание Ангелов долго напряжённо думал и, наконец, произнёс:
— Когда я жил на полке своего семнадцатого Читателя, Модель Для Сборки рассказала мне забавную историю про одну библиотечную Книгу. Её Читатель однажды забыл вернуть эту Книгу в Библиотеку, отчего та заболела лютой ненавистью к жизни. А когда она узнала, что вместо неё Читатель вернул в Библиотеку совсем другую Книгу, и даже не её сестру, та несчастная Книга покончила с собой.
— Не может быть! — изумилась я.
— Да, да. Отец Читателя взял её на свою работу в научный институт, и Книге удалось выскользнуть из его рук прямо на стол с химическими реактивами. К сожалению, история не сохранила имени этой потрясающей по чувственности героини.