— Именно я?

— Ну, вообще Книга. Тебе же проще на своём примере показать?

— Хорошо, представь на минутку, что человек — это Книга.

— Легко. У меня часто бывают видения, что я человек.

— Человек состоит из обложки, переплёта, страниц — то есть имеет некую завершённую форму. Ага?

— Ага.

— Но, помимо этого, как мы с тобой знаем, в человеке есть Литературное Произведение. Как и в любой Книге.

— Ну, допустим. Это метафора, и мне трудно осознать, что в человеке есть Литературное Произведение, ведь я толком не знаю, что оно представляет собой в Книге.

— Неважно, главное, что оно есть, и ты его хоть немного чувствуешь.

— Это да, безусловно.

— Так вот. Когда контактируют Книга и человек, форма контактирует с формой, а содержание — с содержанием. Или можно сказать иначе: Книга оказывает влияние на тело человека, а Литературное Произведение — на его душу.

— Погоди! Я — не два разных объекта! Книга и Текст — одно целое. Текст налит в меня, как вода в бездонный кувшин. И чтобы нас разъединить…

— …надо разбить кувшин, — закончил мою мысль Восстание Ангелов. — Да, мы одно целое, и разделение условно. Оно важно для понимания моего ответа на твой вопрос.

— Я поняла. Вначале человек, ещё не будучи Читателем, смотрит на меня, и если я хорошо выгляжу и нравлюсь ему, он берёт меня и, может быть, читает. И тогда, в зависимости от того, нравится ли ему моё Литературное Произведение или нет, я чувствую себя или хорошо, или не слишком во время чтения. Значит, узнать всё про влияние меня на людей я смогу, только прочитав и поняв себя полностью. Восстание Ангелов, а тебе не кажется, что смысл жизни Книги сводится именно к этому — прочитать себя? Это принесёт Книге ответы на все вопросы и долгожданный покой.

Восстание Ангелов промолчал, а я вспомнила ещё кое-что про Тексты.

— У тебя было много Читателей. Скажи, Текст, который в тебе — мёртвый или живой?

— Текст не может быть мёртвым, потому что не бывает мёртвых Книг.

— Ну, я не знаю, ну, как тебе объяснить… — я снова заволновалась и задела корешком мурлыкающую во сне Лирику. — Вот Текст, который оживляет Рукопись, а затем Книгу — живой. А бывают мёртвые Тексты, которые создаются Авторами-Идиотами…

— И они тоже оживляют Рукописи? — улыбнулся Восстание Ангелов.

— Нет… — я растерялась. — Я не знаю, я хочу спросить у тебя.

— Эх, Безусловная Любовь! И что за Расписание Электричек придумало разделение на мёртвое и живое! — сосед выглядел недовольным и даже слегка возмущённым. — Милая моя, если мы предположим, что бывают мёртвые Тексты, а, следовательно, мёртвые Литературные Произведения, а, значит, мёртвые Книги, то получается, что всё это кладбище — порождение мёртвого Автора и такого же безжизненного Типографа. Можешь назвать его хоть идиотом, хоть бегемотом, хоть рифмоплётом — суть не меняется!

— Значит, всё живое?

— Да, всё живое.

— Но живое можно умертвить! — сопротивлялась я. — Автор, создавший Текст, может убить его. И сказать Типографу: это живой Текст, а на самом деле он — мёртвый.

— Тогда Книга родится мёртвой и никогда не заговорит с тобой, — возразил Восстание Ангелов.

— А если наоборот: Автор говорит Типографу, что Текст мёртвый. Хотя на самом деле он, конечно, живой. Будет ли Типограф создавать Книгу?

— А зачем Автор обманывает Типографа?

— Ну, он же идиот!

— Ах, да, конечно. Бывают боги, считающие себя идиотами.

Сосед иронизировал по поводу моих предположений, а я хотела серьёзной беседы. Неужели придётся ради этого дожидаться пробуждения Лирики?

— Всё упирается в вопрос: способен ли живой Автор создать мёртвый Текст. И что будет с Книгой, в которой окажется такой Текст.

— В Книге — не просто Текст, а Литературное Произведение, — напомнил Восстание Ангелов.

— А в чём отличие? — ухватилась я за соломинку.

— Не каждый Текст — Литературное Произведение, но каждое Литературное Произведение — Текст, — ответил сосед, повергнув мой разум в глубокий мыслительный ступор.

Восстание Ангелов не тревожил меня, погрузившись в расслабляющую постраничную медитацию вместе со своим правым соседом. Лирика, проснувшись и обнаружив меня в неадекватном состоянии, поначалу испугалась, решив, что я опять впала в летаргическую апатию.

Через пару часов я ласково ткнула Восстание Ангелов локтём в обложку. Сосед навострил ушки, чтобы в очередной раз услышать что-нибудь умное и посмеяться.