Нет, напротив.

Он схватился за откидной столик и замолчал.

— Что у тебя на сердце, Гиула?

— Ничего. Я хочу домой или умереть.

— Ах, умереть, — сказал я. — У Чи снова идеи.

— Мне плевать на его идеи.

— Не очень-то ты вежлив.

— Что такое вежливость? Зачем мы на этом свете, Стюарт? Я не имею в виду нас пятерых, а людей вообще. Зачем нам мозг? Я смотрю в иллюминатор и вижу сплошные солнца. Без особых трудностей можно установить из чего они состоят — а дальше? Этому существу на Земле необходимо было стать человеком только для того, чтобы осознать свою ничтожность? Какой в этом всем смысл? Почему, Стюарт, почему?

— Это бессмысленно, спрашивать „зачем?“, Гиула. Мы здесь, мы живем и мы разумны. Возможно, человек однажды покорит звезды…

— Зачем?

— Прекрати спрашивать свое Зачем! Эта проклятая головоломка убьет в тебя рассудок.

— Я должен думать, я не могу по-другому. Каждый думает о чем-то. А что еще делать? К примеру, я часто задаюсь вопросом, что вообще является нашей целью. Это долбанное тиканье наших часов? Это расстояние между стартами двух квантов? Почему моя стрелка вращается? Это же стало совершенно бессмысленно в этом мире, потому что мы больше не имеем никакого отношения к окружающей среде. Вокруг нас постоянно одна и та же картина. Когда наступает утро или вечер? А это пространство, это бесконечное пространство! На Земле только догадываются о нем — но здесь… Где конец, где начало?

Несмотря на то, что вопросы мало трогали меня, я мог понять Гиулу. Эта монотонность, этот анахронизм, побуждало более или менее всех нас к странным размышлениям. В этом вечном раздумье таилась опасность — мы могли сойти от этого с ума. Мне пришла на ум книга, в которой я когда-то прочел о таком же вопросе «Зачем?» Я откопал ее в записях и засунул в наш транскапус.

— Возможно это даст тебе ответ, Гиула: «У неизмеримого не может быть Почему. Оно то, что есть, то что оно есть — вращающееся колесо извечного бытия, вещь, у которой нет меры, кроме самого себя…»

Он вздохнул.

— Это тоже не объяснение. Замкнутый круг — вижу, ты тоже не можешь мне помочь. Я обращусь к Чи.

— Я бы не делал этого, он не хочет, чтобы ему мешали. Не думай об этом, никто не сможет дать тебе ответ.

— Я хочу выяснить это. Я хочу знать, есть ли смысл в жизни — я имею в виду нашу жизнь.

— Если в ней есть смысл, тогда он заключается в том, чтобы вернуться домой.

— Значит это бесполезно, — сказал он и покинул меня.

Какие вопросы, какие мысли! Но как можно защититься от них?

Позднее…

Гиула настолько привел меня в замешательство своим «Почему?», что я теперь сам начала задуматься о всевозможных вопросах. Было ли возвращение на Землю единственный смыслом нашего существования? В этом Гиула был прав, тогда наша жизнь была бы бессмысленной, потому что для нас больше не было обратного пути. И Чи тоже не мог совершить чуда своими математическими фокусами. Но почему — снова «Почему?» — мы все еще живем?

Об этом нельзя думать. Ожидание и надежда — это все…

Двадцать девятое марта

Чем больше я занимаюсь историей развития человечества, тем больше я склоняюсь к тому, что даже от религии или — лучше — от религиозности нельзя добиться позитивной стороны развития в течении нашего развития. По крайней мере она кажется мне справедливой до определенного уровня развития. Сейчас, когда наша родная планета является нам звездой среди звезд, я вижу все гораздо яснее. Путь, который прошел человек, невероятен; темнота в начале вокруг него и в нем самом. Прошли тысячелетия, пока мозг запомнил первый скудный опыт. Его хватило для того, чтобы понять простейшие законы природы, но они остались феноменами. Разве не естественно, что он в поисках защиты глядит на более существ с более высоким уровнем развития? Во время чтения древних религиозных писаний мне пришло в голову, что практически все основатели религий и пророки связывали символ своей веры с законами морали и этическими жизненными устоями. Боги как помощники и судьи всей жизни человека. В наши дни этот процесс кажется мне первым нерешительным шагом из царства зверей. Но как же все застыло в догму и действует сковывающе, когда все не приспосабливается к развитию и не подчиняется новым познаниям, отсюда следует, что и религия наших дней должна потерять правомерность своего существования. Ее победили и преодолели микроскоп и телескоп, ядерный реактор и космический корабль. Какой огромный шаг от первого смутного представления до осознания: жизнь — общее свойство материи, всего человеческого духа и всего лишь продукт этой материи.

В то время, как я пишу эти строки, я вдруг чувствую себя связанным с моей звездой, словно я никогда не покидал ее. Мы живем, мы дышим и думаем. Сколько это, сколько! Земля…

Третье апреля

Чи что-то рассчитал. В эти месяцы он страшно похудел. Его большая голова качается на плечах, и порой я думаю, что он состоит только из одного духа. Чи пригласил нас в сад.

— Пожалуйста, послушайте меня минутку, — серьезным голосом сказал он, — я должен сказать вам нечто очень важное.

— Слово сказочнику, — съязвил Гиула, — как часто ты уже говорил нам нечто важное! Что бы ты ни сказал, Чи, я не верю ни единому твоему слову. И я не хочу даже слушать. Мы мертвы, мы окочурились. Скоро мы увидим Венеру, большую, какой была Луна с Земли.

Чи не позволил сбить себя со спокойного настроя.

— Для нас есть надежда. Я двадцать раз проверил расчеты, ошибка почти исключена. Через четыре с половиной месяца мы будем иметь угол наклона к земной орбите, который позволит нам запустить наш информационный зонд. У нас на борту есть магнитофон на батареях. Итак, каждый наговорит на пленку сообщение для своих родных. Кроме того, в каждом зонде будет содержаться расчет характера изменения нашей орбиты. Стюарт, я знаю, что ты делаешь для себя записи. И потому, что мы не продолжали вести наш бортовой журнал, мы должны также доверить зонду твои заметки. Если мы соберемся, у нас будет причина на то, чтобы надеяться на спасение.