Увидев их лица, супруги посерьезнели.

— А что будем делать с ними? — спросил Генри.

— С Тедди проблем нет, он работает нормально.

— А Дэвид? Он что, барахлит?

— По-прежнему проблемы с вербальным коммуникационным центром. Боюсь, его надо будет вернуть на фабрику.

— Ладно, посмотрим, как у него будут дела, пока не родится ребенок. Да, вспомнил, у меня же для тебя сюрприз! Пойди-ка в холл и посмотри, что там.

Когда взрослые скрылись из виду, Дэвид и Тедди опустились на землю между одинаковых роз.

— Тедди, я думаю, мамочка и папа — настоящие, правда?

— Какие глупые вопросы ты задаешь, Дэвид. Никто не знает, что на самом деле значит «настоящие». Пойдем лучше домой.

— Сначала я сорву еще одну розу!

С ярким розовым цветком в руках Дэвид вошел в дом. Когда ляжет спать, он положит розу рядом с собой на подушку. Своей красотой и нежностью она так напоминала ему мамочку.

В саду миссис Суинтон не всегда было лето. Моника выбралась в запруженный толпами центр с Дэвидом и Тедди и купила ВРД с «Еврозимой». Теперь миндальные деревца были лишены листьев, на их ветвях лежал снег. Снег не растает, покуда работает диск.

Снег будет всегда лежать на подоконниках иллюзорных окон дома Суинтонов. Сосульки будут свисать с водосточных труб, покуда работает диск.

Морозное синее зимнее небо всегда будет морозным и синим, покуда работает диск.

Дэвид и Тедди играли у замерзшего декоративного пруда. Игра их была проста — они скользили по льду навстречу друг другу, едва успевая разминуться. И каждый раз хохотали от восторга.

— Я почти столкнулся с тобой, Тедди! — закричал Дэвид.

Моника наблюдала за ними из окна гостиной. Наконец, устав от бесконечного повторения, она выключила окно и отвернулась. Синтетический слуга выглянул из своего алькова и поинтересовался, не нужно ли ей чего-нибудь.

— Нет, спасибо, Жюль.

— Больно видеть, как вы горюете, мэм.

— Все в порядке, Жюль, я справлюсь.

— Может, позвать вашу подругу, Дорабель?

— В этом нет необходимости.

Генри Суинтон совсем недавно обновил слуге программное обеспечение. Андроид стал по-другому двигаться — не так уверенно, как раньше. Так он больше напоминал настоящего старика. Говорить он тоже стал лучше, и Монике это нравилось.

Она набрала номер Генри, и вскоре в воздухе перед ней возникло его улыбающееся лицо.

— Моника, привет! Как дела? У нас тут намечаются большие перемены. Через девять минут у меня встреча с Авергейлом Бронцвиком. Если мы договоримся, «Синтмания» станет самой крупной компанией на планете, круче, чем что бы то ни было в Японии или Штатах!

Моника внимательно слушала, хотя и понимала, что, по сути, ее муж репетирует свою речь перед Бронцвиком.

— Стоит мне только подумать о том, что нас ждет, Моника… Если все состоится, я… мы станем богаче на три миллиона мондо. У меня такие планы! Мы переедем в другой дом, продадим Дэвида и Тедди, купим новых синтов, да что там — мы купим себе целый остров…

— Ты скоро домой?

Вопрос прервал бурные излияния Генри на полуслове.

— Ну, ты же знаешь, на этой неделе я очень занят. Надеюсь вернуться к понедельнику…

Моника отключилась.

Она сидела в кресле, руки сложены на груди, потом активировала окно. Дэвид и Тедди по-прежнему катались по льду, издавая радостные крики. Моника открыла ставни и окликнула:

— Дети, хватит гулять! Поиграйте у себя в комнате.

— Хорошо, мамочка! — крикнул Дэвид. Он выбрался из замерзшего пруда и повернулся помочь медвежонку перелезть через бортик.

— Что-то я потолстел, Дэвид, — засмеялся Тедди.

— Ты всегда был толстым, Тедди. За это я тебя и люблю — ты такой приятный.

Они вбежали в дом, и дверь мягко закрылась за ними. Мальчик и плюшевый медвежонок принялись взбираться по ступенькам наверх, притворяясь, что им очень весело.

— Я быстрее! — кричал Дэвид.

Это было так по-детски. Монике даже взгрустнулось, когда они скрылись из виду.

Настенный коммуникатор отбил пять часов и включился. Моника повернулась к нему и начала странствия по Сети. По всей планете люди, в основном женщины, обсуждали религиозные проблемы. Кто-то писал статьи, некоторые придумывали фотоколлажи.