Люди были и, правда, очень хорошие. Знатные. Вот, к примеру, вице-губернатор. Он, всегда посещавший подобные празднички и без стеснения подходивший ко всем тусующимся группкам, сейчас избегал вмешиваться в разговор одной из них — ждал, пока подзовут.

Группка из трех мужчин среднего возраста не собиралась вмешивать в свою беседу ни вице-губернатора, ни прочих посторонних для них лиц. Нарочно расположилась в стороне от банкета, на набережной Фонтанки.

— Сергеич, может, ты его в покое оставишь? — усмехнулся самый пожилой и самый титулованный из приятелей — вице-премьер правительства России. Правда, не самый влиятельный и богатый.

— А почему? — спросил Сергеич, помощник главы президентской Администрации, принадлежащий к неотставной части наследства, оставленного Премьером своему предшественнику. Не самый титулованный и богатый, зато самый влиятельный.

— Я в детстве фантастику читал, как какая-то инопланетная гадость упала на Землю. И что с ней ни делали — стреляли, взрывали, бомбу атомную бросили, все она в себя впитывала и еще больше становилась. Пока ты этого фрукта не замечал в его Зименске…

— В Зимовце.

— Один хер. Он сидел на своем бизнесе и не выпендривался. А как только ты стал до него докапываться, так видишь — теперь поселился на том берегу. — Вице-премьер ткнул пальцем в романтическую пелену полуночи-полудня, в сторону полпредства на другом берегу Невы.

— Клоунская должность, — заметил третий участник, самый богатый, но не самый влиятельный и совсем не титулованный. С толстенькой мордочкой, невысокий ростом, он напоминал кабанчика, да, по сути, кабанчиком и был.

Нет, не тем примитивным кабанчиком веселых 90-х: барыгой, нагруженным бандитскими деньгами для оперативного разжирения и нагула веса с последующим забоем. И первый свой нефтяной миллиард Кабанчик сделал сам, и все прочие его миллиарды были законными, а уж по чистоте — наволочка королевской прачечной. Но Кабанчик отлично знал, что он сам себе не олигарх и две трети своих миллиардов должен передать людям, позволившим их ему заработать.

Ведь ни вице-премьерам, ни высоким чинам АП иметь на своих счетах миллиарды не положено. Зачем давать лишний повод для клеветы — за рубежом, да и у нас тоже. Клоунская, — согласился вице-премьер. — Но если на этом посту дурить, то можно попортить не только свою рожу, но и цирковой инвентарь. Не знаешь, Алекс, заносить в полпредство пробовали?

Отвечать полагалось Кабанчику — уж он-то по заносам в различные структуры на Северо-Западе был спец.

— Пока повода не было. Для пробы не стали — у него новые люди, это всегда чуток стремно. Пусть уляжется. Потом договоримся.

Вице-премьер кивнул: так и надо.

— А не договоримся, — зло сказал Сергеич, — придется напрягать Контору. Кроме нее, под полпредство никто копать не сможет.

— Докопаешься, — усмехнулся вице-премьер, — он еще в президенты пойдет.

— Скорей бы, — сказал Сергеич. — Тогда можно сразу выходить на Лыжника — он поймет. И прекращать шоу.

Вице-премьер произнес что-то успокаивающее: кто берет так близко к сердцу, получит осложнение на печень. После чего отошел по важному делу, по какому на затянувшихся фуршетах отходят все участники события.

— Не хотел при Иваныче… — сказал Кабанчик. — Ты не в курсе, Контора про мою фармакологию копает?

— По моим данным — нет. Не, они, конечно, в теме, но рубить не будут, не боись. У нас таблетки, у них свой блудовый бизнес. Как, кстати, ЕБИТДА растет?

— Растет, — согласился Кабанчик, скрыв печальный вздох. — Считай, тебе с Нового года два лимона евриков накапало с горкой.

— Ну, горку отдай голодным детям Гаити, — ответил повеселевший Сергеич, явно ждавший меньших доходов. — Чего-то спать охота. У тебя нет образца, взбодриться?

— Держи.

Кабанчик вынул из внутреннего кармана золотую коробочку, напоминавшую старинный портсигар. Только были в нем два отделения: в одном маленькие разноцветные таблеточки веселой и причудливой формы, в другом — белый порошок высочайшего качества.

Сергеич взял таблеточку — сердечко розового цвета, кинул под язык.

— Не хочешь Иваныча угостить? Возвращается.

— Не. Еще полезет купаться в Фонтанку, — ответил Кабанчик, убирая золотую коробочку, содержимое которой на черном рынке (а на белом оно и не продавалось) стоило в пять раз больше золотой тары. И тянуло этак лет на десять строгача.

В этом был особый кайф, не меньший, чем ночная пирушка в музейном дворце. Проноситься по городу с мигалками, таская во внутреннем кармане 226-ю уголовную статью. Не про тебя писанную. Ну, и до кучи понимать, что в этой изящной золотой коробчонке меньше стотысячной доли веселого товара, который ты импортируешь в Россию. Надо же использовать статус особого таможенного благоприятствования, обеспеченный тебе вице-премьером.