Так вот, Яна, будучи верной внучкой, позвала с собой бабулю (Марина отказалась категорически) и та, являясь поклонницей подобных мероприятий, конечно же согласилась, но перед походом простыла и слегла. Поначалу я хотела совсем отказаться, но гроссы поднялись на дыбы. Дед, как назло, был занят с лекциями и пришлось мне, как самой большой любительнице хорового пения, тащиться туда одной. Нет, с концертом всё было в порядке, я даже не заснула, стулья, наверное, были сильно неудобные (если честно, то звучание голосов под высокими сводами действительно оказалось потрясающим). В усыпальницу царской семьи после концерта не стала заходить, не очень-то меня интересуют местные правители, да и рассматривать саркофаги — не самое веселое занятие. Но выйдя из собора, не удержалась и вместо того, чтобы метнуться в метро, пошла на бруствер Петропавловской крепости — моё любимое место в Питере. Я сидела на низенькой деревянной скамье и любовалась самым красивым городом на Земле. В высоком весеннем небе летели рваные розовые облака, подсвеченные синим и лиловым. На противоположном берегу Невы, отражая солнечные лучи, зеркально блестели окна дворцов, по вздувшейся реке, запертой в темных гранитных берегах, плыли последние серые льдины. Подперев щеку рукой, я задумалась, вспоминая, как недавно выбила из Анхен признание, что с месяц назад у них объявлялась моя матушка, но родной дочери на глаза так и не показалась, ушла раньше, чем я вернулась с занятий, видно опасаясь, что повисну, как клещ на шее и заставлю взять с собой.

— И чего она так боялась, — недоумевала я?

Бабушка загадочно улыбалась, смешно морща губы, — а вот..

— Ну не темни, ба-а, что там такое?

— Твой-то, опять наведывался, спрашивал служанку, где, мол, хозяйская дочка, да когда вернется? А Флита и сказать толком ничего не могла, откуда ей знать. Матери-то твоей с отцом он, видно, боится показываться, они его ещё по осени турнули, да жёстко… Но только зря твой ухажер надеялся, что у него этот номер пройдёт, Флита твоей маме сразу все доложила.

У внучки после таких слов сладко заныло в груди (их теперь есть у меня), — не забыл, надо же. Несколько расстроившись от собственного легкомыслия, я внутренне покаялась, что почти не вспоминала о зеленоглазом в последние месяцы… Но что ж поделать, если б тогда летом осталась, может было всё по-другому, а сейчас… я и правда ничего особенного не чувствую, кроме тщеславного удовольствия, что могу так сильно нравиться… Пока сидела, над куполом Исакия загорелись первые звезды, прозрачные и переливающиеся, как крошечные алмазы. На город тихо опускалась ночь с её сумрачным блеском, напрягая глаза, я ещё какое-то время пыталась увидеть тусклый отсвет адмиралтейской иглы, но вскоре уже с трудом различала очертания зданий сквозь наползающую жемчужно-серую мглу. Холодало, с Невы долетали протяжные и низкие сигналы катеров, воздух был напоен запахом моря, по-весеннему стылый сырой ветер с залива пробирался под одежду. Сбросив оцепенение, я поднялась, пора домой, а то и простудиться недолго, бабуля говорит, что весенняя погода самая коварная. Спустившись с вала, направилась было к воротам, и… остановилась. Узкую аллею перегораживали трое парней с неприятными улыбочками на изжелта-бледных, будто испитых лицах. Я занервничала, оглядываясь, но как назло, никого в пределах видимости не было. Фигасе, как не повезло, я ж бояка отчаянная, эх, дернуло меня досидеть почти до темноты, кричи не кричи, никто поди и не услышит… Пока голова соображала, что делать, ноги сами пятились. Можно было, конечно, отвести подонкам глаза и смыться по-тихому, не зря же окончила Школу Магии. Но меня внезапно разобрала злость, не-е, надо их наказать. Мелькнула трусливая мысль, — а вдруг не выйдет… Потом решилась, — а ладно, попробую, надеюсь большинство земных жителей читали фэнтэзи или смотрели красочные и наивные фильмы про оборотней и волшебников, хотя… эти может и читать-то не умеют… Ну, попытка не пытка. Нет, обращаться я не умею, я ж не истинный оборотень. Можно конечно, колдовством превратиться, но только по доброй воле такие чары маг на себя не замкнет, кому ж охота мяукать или лаять, быстро теряя остатки человеческого разума. Но личину накинуть могу, заряженный амулет на мне (папа не велел ни при каких обстоятельствах снимать его, пока нахожусь на Земле), в крайнем случае воспользуюсь собственным резервом. Ну а если всё таки не испугаются? Ч-черт, боевых заклинаний ведь почти не знаю, точнее знаю, но только одно, и оно действительно убойное, в прямом смысле этого слова.

Трое приятелей давно обратили внимание на глупую телку, битых два часа сидевшую на лавке и бессмысленно таращившуюся куда-то вдаль. После выпивки им хотелось острых ощущений и приключений, а девка идеально подходила на роль жертвы. Да ничо б они ей не стали делать, так, маленько бы пугнули. Валёк впрочем, не отказался бы и трахнуть дуру, но здесь вряд ли бы получилось…, да и коза эта не в его вкусе — тощая, лупоглазая, сразу видно заучка, очочков тока не хватает, да хрен, ладно, и такая сойдет, даже смешнее… Ясен пень, дурища сразу с лица сбледнула, тощие палки (отрастила вместо ног) подкосились, а трусы уж поди мокрые!

Девчонка и правда, вначале, явно испугавшись, попятилась, но затем остановилась и напряженно застыла, слегка приподняв, словно в испуге, руки, губы зашевелились, еле слышно выговаривая неприятные шипящие слова, невидимо для троих концентрировавшиеся в полупрозрачные лохматые сгустки с плавающими вокруг тонкими нитями, из которых в подпространстве соткалась пока ещё не облекшаяся плотью матрица…

— Откуда взять Силу, из резерва или активировать амулет? Лучше амулет!

Холодные пальцы прикоснулись к висящему на шее маленькому невзрачному кристаллу, напоминающему кусочек кварца, и стремительный поток энергии хлынул, наполняя сложное плетение каркаса…

Казалось, ничего не происходит, но вот воздух помутнел, поплыл будто кисель, и… на месте тощей белобрысой малолетки, выросло огромное черное чудовище с уродливой мордой и горящими кровавым огнем провалами глаз. Монстр шагнул к людям, вытягивая длинные лапы с острыми кинжалами блестящих когтей и жуткий, на грани инфразвука, рёв наполнил окружающее пространство.

Слава богу, эти дураки даже не усомнились в появлении настоящего зверя, видно насмотревшись ужастиков, люди готовы поверить чему угодно, ну и я, конечно, тоже постаралась, вложила, так сказать, всю душу, даже на голос потратилась! Ух-х, как они побелели и затряслись, один даже упал, а потом дернули прочь с такой скоростью, что я и не заметила, в каком направлении исчезла вся троица. Плохо только, что успели обгадиться, ну и вонь, б-э-э, вот пакость, почему у всех ублюдков такие кишки слабые?! Гроссам об этой дряни ничего не стала говорить, знаю их, под конвоем меня бы потом по городу водили. Маришке тем более, что я ей поведаю? Мол, превратилась в хозяина Аленького цветочка, ага! Кстати, когда личину кастовала, как раз вспоминала этот мультик, оттого такой красоткой и вышла, а что, оч-чень убедительно, славная зверюшка получилась, прям как живая! Но рассказать кому-нибудь охота, сил нет, м-м-да, подпольщица из меня никакая, совсем не умею язык за зубами держать. Однако, ничего не поделаешь, придется терпеть, пока на Тиору не вернусь, уж там девчонкам всё расскажу и покажу в лицах, обхохочемся!

— Скоро, скоро лето, и мама меня заберет! Соскучилась я по ним по всем! И гроссов ужасно люблю, но маму с папой, наверное, больше!

Как там поживает наша любимая Лагуна, надеюсь, Хольф не спился окончательно и по-прежнему поет по вечерам свои баллады? Анхен становится грустная, когда я об этом завожу разговор, надо её уговорить переехать на Тиору, только вот как это сделать, ума не приложу!

И чего, спрашивается, тянуть, всё равно ведь, рано или поздно, но им придется сделать этот шаг. Дело в том, что магические эликсиры, которые мама привозила для гроссов, сильно изменили деда с бабушкой. В свои 'за семьдесят' они оба выглядели чуть старше пятидесяти, а их внутренний — биологический возраст был даже меньше, но омолаживать внешность они отказывались, избегая лишних проблем и вопросов, которыми неизбежно бы задались друзья и знакомые. И без того, эти вопросы уже возникали, и с каждым годом окружающие становились всё более настойчивыми и любознательными, но пока удавалось отделываться байками о здоровом образе жизни, чудодейственной гимнастике йогов, да салате из одуванчиков (по рассказам бабули, поедаемом тоннами). Дед с грустью поговаривал, что видимо не за горами то время, когда придется согласиться на уговоры дочери и переехать на Тиору (конечно же в Митторн).

— Нет, ну конечно, предпочтительнее состариться и благополучно издохнуть для сохранения душевного спокойствия соседей, — ехидничал мой папа (мама в этих случая злилась молча, но искренне считала, что только глупые предрассудки держат её родителей на Земле).

Между прочим, бывая в гостях у родителей, сама дана* (*госпожа, так на Тиоре обращаются к дворянам, магам или очень богатым людям) Фирент старалась не встречаться с бывшими одноклассницами (интересно, что они бы подумали, увидев вместо полуседой расплывшейся тетки предпенсионного возраста стройную молодую женщину, столь же миловидную, как и их дочки).