— Теперь мы, — поправил он ее, и, подтверждая свое согласие, она улыбнулась с беззаветной сияющей радостью. Не видя ее улыбку, каким-то образом он ее почувствовал.

— О, я люблю нас! — отважно ободрила она, и он убрал руку, чтобы расстегнуть бриджи.

Сердце ее пылко забилось от предвкушения, но вдруг она оробела и облизнула пересохшие губы, собираясь спросить, что будет дальше. А он поймал высунувшийся на мгновение язычок и завладел им, чтобы начать самую сладострастную игру, в новом ритме ударяя по нему своим языком, втягивая его и выталкивая назад, заманивая и отвергая. По спине ее промчалась дрожь ожидания и спустилась в пульсирующий центр ее естества, совсем недавно казавшийся неспособным выдержать большее наслаждение. Ей пришло в голову, что если он все время подавлял в себе это неистовое, безмерное желание, то был поистине стоиком. Внезапно все, о чем она догадывалась, и все, что знала о сексуальном союзе мужчины и женщины, стало для нее бесконечно желанным. И она выгнулась навстречу ему, смело приглашая принять от нее все, что она могла дать, чтобы вместе погрузиться в общее наслаждение.

— Бен. Бен и Шарлотта, — наконец подтвердила она.

— Да, мы, — согласился он. И она почувствовала, как он напрягся для этого последнего акта, который сделает их единым целым, и даже больше, чем просто целым. — Мы вместе, вдвоем, — выдохнул он и с бесконечной нежностью и осторожностью вошел в нее, растягивая сокровенную тесноту, которую не мог, да и не должен был обнаружить никакой другой мужчина.

Предвкушая бесконечную череду наслаждений, она приняла в себя его мощную ширину, к своему удивлению испытав лишь гордость за то, что они так подошли друг другу. Он немного помедлил, чтобы она освоилась с новым ощущением, затем скользнул чуть глубже в ее нежную глубину, и она ощутила всю его мощную длину как обещание предстоящего чуда и поняла, что даже сейчас он еще сдерживает себя, прежде чем ввергнуть их обоих в нечто невероятное, что она уже полностью осознала и приняла.

— Иди прямо в меня, любимый, — смело пригласила она, внезапно освобождаясь от всех комплексов, которые могли ее сдерживать.

— Это будет больно, — тяжело дыша, предупредил он, и она ощутила, как сильно напряглось его мускулистое тело, когда он уперся в ее девственную плеву.

— Очень больно? — выдохнула она.

Он покачал головой, и волосы его упали ей на лицо. Она страстно впилась в его губы, чтобы ободрить его, тогда как он сдерживал себя с невероятным благородством.

— Надеюсь, только острая короткая боль.

С заметным усилием он прервал поцелуй, чтобы ответить ей с такой пылкой искренностью, что она едва не засмеялась, но лишь едва — железное напряжение, с которым он держал себя так близко и вместе с тем так далеко от конечной цели, заслуживало огромного уважения.

— Тогда скорее, пожалуйста! — попросила она, предчувствуя за этой болью нечто восхитительное и желая приблизить этот момент, чтобы вместе насладиться этим чудом.

— Ваше желание — мое удовольствие, леди, — выдохнул он ей в губы и одним рывком преодолел последнюю естественную преграду.

Она действительно ощутила острую боль и едва не вскрикнула, но он деликатно отстранился одновременно со страстным поцелуем, будто забрав с собой эту боль. Затем она попробовала расслабиться, услышала, как он мучительно застонал и снова в нее вошел. С упоением ощутив новое чувство наполненности, высшего взаимного обладания, она с радостной готовностью открылась навстречу ему, когда он начал мягко входить и удаляться в сладостном ритме, который она быстро уловила и поддерживала движениями своего гибкого тела. Затем даже этого ей стало мало. От мощного желания ей стало трудно дышать, и, когда он проник языком в глубь ее рта, не повторив этого движения внизу, она протестующе застонала.

— Я не фарфоровая, — оторвалась она от его поцелуя, чтобы выдохнуть ему на ухо.

— Да, моя дорогая, вы сотканы из огня, шелка и сплошного противоречия, — возразил он и наконец погрузился в ее желанную нежность глубоко и без остатка. Каким невероятным блаженством было чувствовать внутри себя его мощь и силу! Он с новой силой овладел ею, и она будто к звездам взлетела и могла поклясться, что видела, как они тают!

Прильнув к нему с такой же страстью и силой, как он стремился достичь самой ее сердцевины, она тонула в бесконечном блаженстве, волнами накатывающем на нее, а он ловил своим ртом ее вздохи, заглушая ее стоны. Наконец наступил самый мощный прилив экстаза, вознесший ее к небесам, заставивший таять в объятиях Бена Шоу, ее любовника и возлюбленного. Затем они ослабели и просто лежали рядом, держась за руки, пресыщенные, размягченные и осиянные тем, что выше обычной страсти.

Утомленная от любви, она даже не пыталась выразить словами то, для чего и слов не существовало, а только уютно устроилась в кольце его рук. Он нежно обнял ее, не прижимая к себе слишком тесно, чтобы не возбудить себя, а главное, ее, пока она еще не совсем освоилась после маленькой травмы.

— Спи, любимая, — пробормотал он в спутанную массу волос, разметавшуюся по его груди.

Мисс Уэллс была бы шокирована, но Шарлотту это нисколько не задело. Прелестная Шарлотта, подумал он и, растроганный той доверчивостью, с какой она к нему прильнула, прижал ее к себе чуть крепче.

Чувствуя, как веки ее наливаются свинцом, Шарлотта улыбнулась в его влажную от пота грудь, наслаждаясь теплом и ощущением его шелковистой кожи, покрытой светлыми завитками волос, слегка покалывающими ее пылающую щеку. Что ж, они заслужили сладостный отдых после совершившегося чуда, не омрачая его размышлениями о том, что их ждет.

— Ты тоже спи, — прошептала она.

— Всему свое время, дорогая, — тихонько сказал он.

И Шарлотта почувствовала, что ею овладевает дивная истома.