–  Кого еще мертвецы притащили?
– не слишком вежливо осведомилась сеньорита Рандрин. Босая, одной рукой она расчесывала волосы, в другой держала шпильки.

–  Меня, кого же еще?
– усталый голос Меллона.
– Все Ваши ругательства обращены исключительно в мой адрес. Там Каран волнуется, просил проверить, как Вы, и поторопить. Будем считать, что оба поручения я выполнил.

–  А вдруг это не я, а иллюзия?
– Зара лихорадочно искала чулки. Распущенные растрепанные волосы - это ладно, но нечего перед мужчиной с голыми ступнями щеголять.

–  Исчерпали весь свой запас красноречия? Ждем Вас внизу.

–  Меллон, не обижайтесь!

–  Даже не думал.

–  Я же Вас знаю! По голосу чувствую.

–  Давно ли?

Девушка натянула чулки, глянула на себя в зеркало (таковое в номере тоже имелось - гостиница ведь для благородных, а не для смердов) и, не касаясь руками, повернула ключ в замке:

–  Не стойте в коридоре, заходите! Я уж почти все.

Телохранитель предпочел остаться стоять на пороге. С

отсутствующим видом он наблюдал за коридорной жизнью.

–  Меллон Аидара, вошли и дверь закрыли!

Заре не хотелось, чтобы на нее пялились посторонние люди. Одно дело расчесывать волосы при знакомом и совсем другое - под прицелом десятка незнакомых глаз.

Она думала, он станет возмущаться, скажет или спросит что-то ехидное, вроде: 'Нравится приказывать?', но нет, молчаливо

подчинился, пересек комнату и подошел к окну.

Хлопнули ставни.

–  Значит, улица гораздо более интересный предмет изучения, чем я?

–  Зара, не надо начинать все снова, - он даже не провернул головы.
– И на улицу я смотрю не из праздного любопытства. Да и смущать Вас не хочется.

–  Вы всегда были совестливым и стеснительным.

–  Я был нормальным. Решили вновь покопаться в прошлом? Что ж, давайте! Какие новые претензии Вы ко мне выдвинете?
– скрестив руки на груди, Меллон обернулся к ней. Губы плотно сжаты, глаза холодны и серьезны.
– Только смысл, сеньорита Рандрин? Придумали более изощренное наказание?

Зара потупилась. Ей стало стыдно за свое поведение и неосторожно заданный вопрос.

Но неужели для него это по-прежнему так болезненно?

–  Меллон, Вы ответите мне на один вопрос?

–  Каран ждет, - напомнил маг.
– У Вас есть обязательства перед Анторией.

–  Как видите, я уже готова, а ответ не займет много времени. Просто 'да' или 'нет'. Вы, - она сделала вдох, отгоняя рой нахлынувших воспоминаний, - Вы презираете меня?

–  Нет. Не презираю, не желаю зла, не ненавижу. Пойдемте!

Зара и сама не знала, зачем это сказала, видимо, поддалась

мимолетному меланхоличному романтическому настроению, но слова сорвались с языка:

–  Я простила Вас.

Меллон усмехнулся и покачал головой:

–  Своевременно. Что ж, я рад, что больше не являюсь источником Вашего дурного настроения.

Дворец князя Юсфена, как и говорил Каран, был легким и воздушным. Резко контрастируя с унылыми городскими постройками, он напоминал пирожное со взбитыми сливками. Первый этаж массивный, глухой, практически без окон, а выше - нежно-бежевая вязь из аркад. Сливаясь и пересекаясь

друг с другом под немыслимыми углами, они образовали то трехгранный выступ, то балкончик, то обнажали зелень зимнего сада. Цепкий дикий виноград оплетал резные колонки, змейкой струился по водосточным желобам, обрамляя в рамы окна. Все они были открыты, и легкий бриз, изредка налетавший с сонного спокойного моря, играл с полупрозрачными белыми занавесками.

Они шли по аллее, обсаженной апельсиновыми деревьями; с обеих сторон благоухала зелень сада, за фигурными живыми шпалерами которого прятались от посторонних глаз прогуливающиеся дети и жены князя. Юсфен не был приверженцем моногамии и трижды устраивал пышную свадебную церемонию. Разумеется, помимо официальных жен, князь содержал нескольких любовниц, живших в отдельном флигеле дворца.

Каран решил пойти самым простым путем и попросить аудиенции правителя, через начальника стражи сообщив, что у него есть адресованное монарху письмо от одной высокопоставленной анторийской особы.

Минут пятнадцать им пришлось простоять перед закрытыми дверьми, пока к ним не вышел помощник одного из министров.

Каран незаметно подмигнул спутникам: не все так плохо, анторийцы еще не персоны нон грата в Шегере. Сам факт, что к ним вышел чиновник, а не слуга, говорил о многом.

Помощник привел их в отделанный молочными матовыми кристаллами просторный зал, в дальнем конце которого на возвышении стояла мягкая софа, заменявшая трон. Помост был устлан мягким золотистым ковром, в тон ему были подушки, разбросанные по дивану.