— Легче легкого, — пообещал Пашка. — Я думаю, народ уже к вечеру начнет звонить и приходить, как только рекламу прочтет. Сейчас же ей все растолкую.

— И не вздумай к ней клеиться. У нас тут работа, а не клуб. А то я смотрю, секретаршу ты подобрал что надо, ноги от ушей растут.

— Зато какие уши, правда! — заулыбался Пашка. — Да нет, вы не беспокойтесь, Сергей Степанович. У меня пока на девиц времени не хватает. Надо новые солюшены в интернете поискать, это тоже интересно.

"Странный народ эти компьютерщики" — подумал Чеботарев. Впрочем, сейчас такая заинтересованность в работе со стороны Пашки его вполне устраивала.

— Ладно, я в отель, заберу нашего Витаса и Марину. Еще надо насчет охраны офиса подумать. А то здесь деньги будут немалые, еще вломится кто…

— А пока вы думать будете, я могу сигнализацию смастерить, — предложил Пашка.

— Флаг тебе в руки, дерзай. Я пошел.

Когда Чеботарев приехал в "Россию", Марины там еще не было, хотя еще вчера они условились встретиться в полдень, а Сергей Степанович и сам опоздал почти на час. Проснулся он с трудом: голова приятно шумела после вчерашнего ужина, затянувшегося до ночи.

За ужином для начала они дружными посулами и "во славу начинания" напоили Тщедушного, поскольку все боялись, что у Витаса после некоторой дозы возлияний пропадет эстонский акцент, и их маскировка раскроется. Но оказалось, что акцент у того по мере принятия спиртного только усиливается. Тщедушный заказывал вперемешку шашлыки, пельмени и салаты, и вообще стол ломился от яств. На сцене ресторана в этот момент шло полуэротическое танцевальное-шоу, и под конец стало мало понятно, от чего сильнее захмелел директор эксзавода — от вкуса водки под красную икорку или вида женских ножек в красных чулках. Оплатив ужин еще в середине ужина, Тщедушный предупредил официанта, что все лишнее он может оставить себе на чай, поднял тост за процветание почему-то рижско-таллиннской дружбы, потребовал от того же официанта, чтобы одну из танцовщиц доставили ему в номер, хотя никакого номера в этой гостинице у него не было. Совершив все эти общественно полезные деяния, Михаил Юрьевич хрюкнул на прощание и по весьма сложной траектории пошел к выходу из ресторана.

Друзья подняли еще один тост за то, чтобы Тщедушный благополучно добрался до дома, причем желательно до собственного, и договорились больше сегодня о работе не говорить. Навеселились вволю, потом Чеботарев и Марина доехали до дома и разошлись по квартирам, правда, Сергей Степанович пытался вновь купить девушке цветы, но та отговорила его от перспективы кружить в поисках букета по ночным улицам.

Витек же спать совершенно не хотел. Он решил познакомиться с кем-нибудь из танцовщиц, подошел к сцене и попробовал соблазнить их рассказами о залежах бетона, которые обнаружил в Таллинне. Потом он выслушал обещание, что если он, мудак и козел, не отойдет подальше сцены, то его самого в бетон закопают. Не отчаиваясь, он спустился вниз, прихватив с собой со стола несколько кусков осетрины. Но и в лобби его ждало разочарование — в регистратуре уже было пусто, смена пышногрудой регистраторши закончилась. Пришлось идти в поисках любовных утех на улицу. Здесь он без особых проблем сторговался с какой-то проституткой, как джентльмен уплатил ей пятьдесят долларов вперед, и правильно сделал, потому что заснул на полпути к собственному номеру. Женщина оказалась человеком добрым, доволокла Витька до номера, сама открыла дверь и уложила его бесчувственное тело, не раздевая, на широкую постель. Огляделась, но воровать в почти необжитом номере было нечего, разве что полотенце, которых у нее и так было пруд пруди, после чего ушла очень довольная.

Итак, к приезду Чеботарева Марины в номере Витька еще не было, зато Тщедушный уже был. Они с Витьком запивали соком остывшую осетрину, и Витек продолжал впаривать Михаилу Юрьевичу байки про строящийся у них в Таллинне горнолыжный курорт. Тщедушный обрадовался приходу Чеботарева, и, отведя его в сторону, спросил:

— Как вчерашний вечер? Я, признаться, не все помню… Гости довольны?

— О, да, будьте уверены. Все было организовано на высшем уровне. А когда вы сказали, что с завтрашнего — то есть уже сегодняшнего дня — начнете готовить завод к переработке, и просто пришли в восторг.

— Я так сказал? — испугался Тщедушный, — нет, понимаете, нужно ведь согласие Бородянского. Я не мог такого сказать.

— А это что тогда такое? — и Чеботарев ткнул под нос директору бумажку за его пьяно-размашистой подписью. — Да вы забыли, наверное…

— И то правда, забыл… А где Марина?… Не помню ее отчества.

— Нишего, девушка такой молодец, можно без отечества. — встрял Витек. — Она, насколько я понимать, отправляться на завод. Мы скоро будем рыть там котлован под наш оборудований.

Тщедушный поежился. События разворачивались быстрее, чем ему хотелось бы.

— Давайте договоримся так, — предложил Чеботарев, — сейчас вы идите по своим делам, а мы своими займемся. А завтра, часам, например, к пяти встретимся прямо у Бородянского. Там мы продемонстрируем все преимущества нашей технологии, так сказать, визуально. А вы пока вкратце обрисуйте ему, что и как. Договорились.

Тщедушный не возражал. Он и сам хотел побыстрее посоветоваться с начальником. Когда он ушел, Витек, покончив с осетриной, вдруг спросил Чеботарева:

— Слушай, я тут подумать… А что, если мы, когда наказать твоих врагов сделаем, и вправду в Таллинне лыжный курорт сделаем?

— Чего, чего?

— А что, трудность нет. У нас ведь такая ноу-хау, и бетон очень дешевый, даже если считать с доставкой из Москвы по железнодорожному полотну.

Вместо ответа Чеботарев прошел к холодильнику, извлек из него бутылочку пива и протянул Витьку.

— На вот, похмеляйся. А то так в образ войдешь, что потом тебя в психушку помещать придется.