— Сорок четыре, — поставила точку в торге Елена голосом, тяжелым, как жизнь без Родины. — Или можете убираться на свою помойку.

— Договорились, 44 так 44, — быстро согласился Филипп, хотя и не понял, о какой помойке она толкует. И быстро стал подталкивать приятелей к выходу. Булыжник был, правда, не в восторге от хозяйке, потому буркнул уже на пороге:

— Вот ж…

"Их точно по одному слепку готовят, — подумала Елена, расслышав знакомое выражение. Однако столь частое и однообразное упоминание нижней части организма теперь ее насторожило. "Чего они все прицепились? Полнею, что ли? Надо завтра в салоне поговорить", — отметила про себя она.

Зато Шора был полностью доволен — в суете он успел незаметно вытолкать за порог тряпку, валяющуюся возле входа, и теперь прикидывал, что можно будет из нее смастерить. Рассуждал он вслух, потому у его приятелей уже к моменту выхода из подъезда начала болеть голова, и они так яростно обгавкали неугомонного партнера, что он испуганно притих. Не подал Шора голос даже тогда, когда вспомнил, что все-таки забыл туфли в квартире. Носки, правда, выползли за порог вместе с тряпкой. Шора на пару шагов отстал и натянул их на ноги, чтобы идти было не так холодно.

Все шло своим чередом. "Прибалты" работали, богатство Бородянского росло как на дрожжах, оттого он приходил домой в прекрасном расположении духа. Однажды вечером праздник его жизни был слегка подпорчен, когда он споткнулся на пороге обо что-то мягкое, неопределенного цвета и происхождения. Бородянский поддел субстанцию на палец, присмотрелся, нашел место, где когда-то был стертый ныне до основания каблук, и догадался: туфли. Причем мужские. Откуда они здесь? Он бы мог предположить, что у Елены появился новый ухажер и сейчас этичнее всего будет вести себя тише, чтобы не спугнуть влюбленных. Но знал, что людей в такой обуви Елена старалась держать на расстоянии.

Сама Елена гремела посудой в кухне. Чеботарев заглянул: дочь занималась непривычным делом, рассортировывая чашки и тарелки в разные стопки. На ее прекрасных руках были резиновые перчатки их домработницы. Сильно пахло смесью хлора и освежителей воздуха.

— Ты что это делаешь? — удивленно спросил Бородянский.

— А, не могла дождаться, когда утром домработница придет. Вот это ей надо помыть — ты пока руками не трогай. А эти, вроде бы, чистые — хотя тоже лучше помыть. Зараза — она и через воздух передается.

— Какая еще зараза?

— Заразная.

— А это что? — Бородянский показал дочери башмак.

— Ой, крыса! — заверещала Елена, отлетев в сторону, потом немного отдышалась, вспомнив, что у ее отца никогда не было привычки расхаживать по квартире, держа в руке крысу за хвост.

— Это не крыса, а чей-то ботинок. У тебя были гости?

— Ну да, на чай заглянули. — Елене не хотелось рассказывать про визит бандитской троицы, папаша мог и на причитающиеся ей 200 тысяч лапу наложить. — Давние приятели по институту.

— Судя по ботинку, очень давние, — Бородянский покрутил в руке изделие.

— Ой, убрать не успела. Один, когда уходил, туфли забыл. С кем не бывает, правда?

— Разумеется. От тебя иногда голову потерять можно, не то, что туфли. Что прикажешь с этим сделать? Сдать в музей?

— Лучше я выброшу, не стоит позориться перед музейными работниками. Кстати, знаешь — моего бывшего муженька обчистил какой-то слесарь. Деньги унес.

— Да ты что! Не везет ему. А им было что воровать. У него в "Золотом Крюке" дела идут неплохо. Пока…

— Что? Ты все-таки дал ему разрешение на проект? Ты же обещал! — воскликнула Елена.

— Да нет, погоди, — Лев Семенович сообразил, что сболтнул лишнего. — Я ему такую смету соорудил, он на ней разорится окончательно! А деньги получу я. Ты же хотела новый "джип", правда?

— Я на нем Чеботареву цветы на могилу возить буду, — пообещала Елена. — Ой, смотри, он тебя обдурит. Я чувствую.

— Чувствуешь, значит, существуешь… А я чувствую усталость поле рабочего дня, — настроение у Бородянского испортилось, и он разозлился на дочь. — Может, чем учить жизни, ужином меня накормишь?

— Только не здесь — в столовой. Стол завтра надо продезинфицировать, — и перехватив удивленный взгляд отца, Елена добавила: — у одного из приятелей грипп был, понимаешь?

— Ну, ясно, как днем, — кивнул Лев Семенович, подозревающий, что дочь что-то недоговаривает. Но решил повременить с расспросами. Его голову занимали другие проблемы.

— Между тем программа банковских переводов была закончена и приведена в действие. Первый перевод средств из эстонского банка пришел через три дня после утверждения Бородянским сметы утилизации завода. На счет поступили пятьсот тысяч долларов — Пашка полностью проявил свои хакерские способности, из Москвы никому не пришлось выезжать, и деньги не заблудились в пути. За первым переводом последовал второй, третий… В эстонском банке обнаружили, что через их счет прошли крупные суммы, только три месяца спустя, еще через месяц решили дать телеграмму в банк, из которого сумма вышла, для уточнения ситуации, еще через неделю телеграмму и в самом деле отправили. Причин для особого беспокойства не нашли — их никто не обокрал, даже процент за банковский перевод был аккуратно оплачен. Впрочем, к тому времени все это уже перестало иметь значение. Пашке за хитроумный маневр выплатили обещанную премию, которую он тут же израсходовал на новую микросхему для своего компьютера.