Шрифт:
– Сэр Инконню! – закричала девушка.
Рыцарь крепко прижал девушку к груди.
– Не бойтесь, – прогудел ласково, – я не позволю.
Снежное поле с кусками мерзлой земли захрустело в синей ладони, и одноглазая великанша, обнажив медные зубы, отправила сыплющий крошкой ком в полет.
– Левее! – крикнул рыцарь. – Левее!
Ком с грохотом упал справа. Рыцарь прикрыл фрейлину от злых снежных ос.
– Вывози, скотина!
Синяя Ведьма тяжко шагнула, скрывая колени в снежной взвеси. Дрожь земли подбросила коня в воздух, седоки испуганно вскрикнули. Рыцарь прикусил до крови язык. Бхир с огорченным выдохом перевела холодный взор с беглецов на громадные ноги. В ее ладони вновь захрустел снег.
Огнистый зверь с трудом взобрался на холм, ветер срывал с лошадиных губ пену. От недовольного ворчания Кэйлик Бхир в воздухе повеяло лютой стужей. Но сквозь марево холма уже виднелась зелень.
– Мы выбрались! – завопил рыцарь восторженно. – Хелия, мы выбрались!
Грохот оглушил, шлем загудел от жестоких ударов. Снежный кулак сшиб седоков с коня. Визг фрейлины слился с лошадиным ржанием. Инконню слез с девушки, хлопками по спине помог ей выплюнуть белую кашу. Огнистый конь, грузно поднявшись, кинулся вниз по склону.
Рыцарь завертел головой: зыбкий проход близко, но сапоги утопали в мягком покрове, натруженные ноги еле держали, норовили разъехаться. Он подхватил Хелию на руки, с надсадным хрипом пошел к выходу.
Льдистый глаз Синей Ведьмы загустел, она досадливо сорвала платок, и снежные космы затрепетали на ветру. Старуха с широким замахом швырнула посох в серебряное небо.
Инконню при виде летящего бревна расширил глаза. С отчаянным криком двинулся быстрее, но увяз, как муха в меду. До выхода осталось совсем немного…
Со страшным свистом посох воткнулся в верхушку холма, от него, как от камня, брошенного в пруд, расплылось голубое кольцо. Воздух захрустел, осыпаясь льдинками.
Визжащая Хелия, мелькнув в воздухе, скрылась за пологом марева. Спину рыцаря ожгло смертельным холодом, он с надсадным криком скакнул вперед и колобком покатился по снегу.
В лицо повеяло теплом, затих разочарованный рев… Рыцарь ошарашенно взирал на цветущую лужайку.
– Хватит валяться, сэр Инконню! – сказала фрейлина. – Боже, совсем не умеете обращаться с дамами. Надо же додуматься – швырнуть леди, словно мешок с картошкой.
Рыцарь оглядел заиндевелые сапоги. Фрейлина недовольно трогала пряди волос, ощупывала лицо.
– Как ужасно я выгляжу, – вздохнула она и повернулась к рыцарю: – Сэр Инконню, я выгляжу ужасно?
– Как скажете, леди, – прокряхтел юноша, поднимаясь.
Девушка, возмущенно фыркнув, отвернулась и зашагала прочь. Рыцарь заковылял следом.…
– Господи, куда подевалась весна? – вздохнула фрейлина огорченно, рассматривая тусклый осенний лес.
Инконню промолчал, лихорадочно вспоминая, где оставил лошадей: надо уходить скорее, пока не выслали погоню.
Пошел наугад, фрейлина плелась сзади. Когда за деревьями мелькнул белый круп, рыцарь обрадованно вскрикнул.
– Не машите руками, сэр Инконню, – сказала девушка сердито. – Вы гоните волны вони. Держитесь от меня на расстоянии. Как хочется побыть подальше от вас.
«Мне тоже!» – подумал рыцарь, свирепея.
Глава восьмая
Лабораторию ярко освещали свечи: блестели колбы и тигли, сложные алхимические приборы, россыпи золотой пыли сверкали по углам. Один угол занавешивала плотная темная ткань. Эверейн прислушался к звукам, пробивающим изредка полотно, и поежился.
– Ты что-то хотел, братец? – спросил Мэйбон, не отрываясь от большой шахматной доски.
Зрелище поединка брата с вороном умиляло. Мэйбон сидел на длинноногом табурете, подобрав полы халата, а ворон, шаркая по столу, внимательно косился на фигуры и хрипло покаркивал.
На клетчатом поле переминались с ноги на ногу живые существа: у Мэйбона одетые щеголевато в яркие ткани, в шляпах с перьями, с надушенными бородами, кружками с пивом в маленьких ручках, – ирландские гномы клариконы, хранители винных подвалов. На стороне ворона – грязные, нечесаные, в мрачной одежде и со свирепым взглядом боггарты.
Мэйбон подтолкнул в спину разряженного хлыща-пехотинца: кларикон, хлобыстнув из кружки, утер усы и хлестким ударом в челюсть отправил угрюмого боггарта в нокаут. Клариконы радостно заорали, вскинули кружки, а сторона боггартов вздохнула удрученно. С потолка спустилась пара сприганов, подхватив беспамятного под мышки, они свалили его в кучу других поверженных. Очнувшиеся боггарты угрюмо зыркали на доску, тиская кинжальчики на поясе, а клариконы орали песни, звякали кружками, сочно булькали пивом.