— Я думала, хоть собаки будут.

— Или дозорные, — согласился Вайль. — Пойдем.

Мы перебежкой добрались до кухонной двери — без приключений. Я стала смотреть, как обезвредить сигнализацию, и заметила, что дверь приоткрыта.

— Вайль! — сказала я так тихо, что, наверное, даже бергмановский микрофон не уловил, но Вайль повернул голову. Показав на дверь, я спросила: — Западня?

Он стал рассматривать дверь и то, что было видно в щель — темную пустую комнату.

— Может быть, — ответил он шепотом, осторожно отодвинул дверь и скользнул внутрь. Дернув ремешок часов ради максимальной невидимости, я пошла за ним следом, чувствуя, как мое беспокойство стало вдвое сильнее. Я попыталась определить его источник.

— Что-то здесь очень нехорошее, — сказала я свистящим шепотом, пробираясь мимо шестиконфорочной плиты, широкого кухонного островка, трехдверного холодильника. — Кто-то в сильном… напряжении, ожидании — не знаю, как объяснить. Состояние — на грани… чего-то.

— Да, я тоже чувствую. И что ты думаешь? Это ждут нас?

— Не знаю.

Мы нашли черную лестницу, по которой ушел от охраны Коул на приеме. Вайль показал, что проверит комнаты вдоль дальнего коридора, так что я взяла на себя три ближайшие, продвигаясь в сторону туалета, где мы встретились с Коулом.

Первая оказалась свободна, но там держался запах Дерека — как держится запах возле опустевшей помойки. Вторая комната когда-то была кабинетом, и может быть, еще будет. Но сейчас ящики для папок стояли открытые и пустые. Как и ящики стола. Пыльные контуры показывали место, где стоял компьютер.

— Все убрали, — сказала я. — Тут были все письменные свидетельства — теперь даже шредера не осталось.

— Здесь только две пустые спальни, — ответил он. — Пустые вешалки и пустые ящики.

— Ах ты черт! Вот тебе и вещественные доказательства.

— Может, что-то найдется. Из третьей комнаты какие-то звуки.

— Сейчас иду.

Я побежала в передний коридор, где стоял Вайль, готовый открыть третью дверь, едва только удостоверится, что там не прячется армия.

— Вот там источник моих неприятных ощущений, — сказала я шепотом. — За этой дверью.

— Ты слышишь? — спросил он.

Я кивнула, пытаясь понять, что это за звук. Он раздался снова — глубокий, горловой стон страдания. А потом…

— Это…

— Да, это звуки плача, — подтвердил он.

— Входим.

Вместо ответа Вайль тронул дверь — она была заперта.

— Ерунда! — прошептала я, снимая ожерелье, вставила в скважину акулий зуб и повернула, выждав секунду.

С легким щелчком дверь открылась. Ключ я оставила в замке, вытащила из кобуры «Скорбь». Трость Вайль оставил в машине, но вряд ли он безоружен: его сила шевельнулась и поднялась волной, когда мы изготовились войти.

— По счету «три», — прошептал он и быстро по очереди поднял пальцы: один, два, три!

С грохотом распахнулась дверь, и он бешеной метелью пустил свою силу вперед. У всех, кто там в комнате, она должна была вызвать необоримое желание делать все, чего он потребует — иначе навеки зажмуришься от мороза.

Я нырнула в комнату, пригнувшись, высматривая цели. Единственная, попавшаяся мне на глаза, так истекала кровью, что никакой угрозы представлять собой не могла.

Сунув оружие в кобуру, я бросилась к ней, лежащей на полу спальни такой ухоженной и пышной, что невозможно было себе представить эту комнату как декорацию к насилию. Но прямо посреди персидского ковра лежала избитая женщина.

— Аманда?

Она застонала, пытаясь раскрыть опухшие веки. Правый глаз приотворился щелочкой.

— Он сказал, что вы придете.

— Ассан?

Она мотнула головой, скривилась от боли, и свежая слеза потекла по изувеченному, разбитому лицу.

— Коул, — прохрипела она. Я вообще не могла понять, как она еще говорит.

— Дай мне твой телефон, — попросил Вайль. — Я вызову «скорую».

Я выудила телефон из кармана, бросила ему.

— Поздно, — просипела Аманда. — Я… нет, слушай меня! — Она пошарила рукой в воздухе, я взяла ее за руку. Кажется, это ее чуть успокоило. — Я подумала, что… раз я не могу вас сюда тайно впустить… могу найти для вас какие-то улики.