Щелчок, свист лопнувшего каната. Кровь. Руки вдруг стали мокрые. Чья это кровь? Сапог ударил Неттла прямо в зубы и наступил на голову, спина ломалась под тяжелым весом.

Несчастный закричал, попытался сбросить с себя навалившуюся тушу и поднялся на локти. Но следующий толчок снова повалил Неттла на землю. И вновь он встал, опрокинув несколько здоровенных кузнецов. Густой дым слепил глаза и не давал дышать, так что Неттл просто вытянул руки и стал махать кулаками во все стороны, пробивая себе путь сквозь людскую стену. И не раз кулаки находили себе цель.

Вновь уши заложило от грохота и крика.

Закрыв глаза и задыхаясь от дыма, Неттл прорывался сквозь толчею.

И вдруг оказался на свободе.

Уцелевшие вытаскивали павших товарищей из-под ног обезумевшей толпы. Некоторые уже тащили к месту происшествия ведра с водой, но, завидев мечущуюся массу людей, попросту выливали их на мостовую и спешили обратно.

Неттл остановился отдышаться. Сутана была разорвана в клочья и вся промокла от крови. Неттл только сейчас понял, что лопнувший канат хлестнул прямо по толпе. Он проверил свои руки и пересчитал пальцы. Голова кружилась, и конечности страшно ломило, но они по крайней мере были на месте. Это и есть везение, промелькнуло в его несчастной голове.

Трудно было понять, читал ли пресвитер Сайпс или крепко спал, склонившись над толстой книгой на столе. Лицо его приняло умиротворенно-расслабленное выражение, словно каша, сваренная на церковной кухне. Он тихонько похрипывал при каждом вздохе, но еще не храпел, а значит, вполне возможно, просто увлекся чтением. Хотя старик еще не перевернул ни единой страницы с тех пор, как Дилл стоял в учебной комнате.

За спиной пресвитера высилась стена книжных полок. От пола и до потолка бесконечные ряды переплетов выстроились в мрачную мозаику, и только кое-где поблескивали золотые надписи. Собрание древних томов да пара дряхлых столов и стульев составляли все убранство комнаты. Через окна под самым потолком на деревянный пол падали золотистые полоски вечернего света. Лишь одинокая муха нарушала безмолвную тишину и лениво купалась в солнечных лучах. Осознав, что хрип прекратился, мальчик повернулся и встретился глазами с пресвитером.

– И давно ты тут стоишь? – спросил Сайпс.

– Не хотел мешать вам, ваше преосвященство.

– Конечно, конечно. – Он осмотрел Дилла с ног до головы. – Разве у тебя сегодня по расписанию стоит занятие?

– Нет, ваше преосвященство. – Тогда что тебе нужно?

Дилл медлил.

– Мне сказали прийти сюда, – ответил он. – Борлок сказал мне идти к вам.

– Ах да. – Пресвитер выпрямился на стуле. – Это несчастье сегодня утром. Как я понимаю, вместо Девяноста Девяти осталось девяносто восемь? – Старик помолчал. – Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Мне очень жаль, – пробормотал ангел, низко опустив голову.

Пресвитер Сайпс внимательно разглядывал Дилла.

– Понятно.

Муха с разъяренным жужжанием пронеслась у Дилла над ухом, сделала крутой вираж и приземлилась на стол пресвитера. Старик хлопнул рукой, промахнулся. Дилл вздрогнул. Пресвитер недоуменно изучил свою ладонь.

– Как я понимаю, до того, как ты заступил на службу, все эти обязанности, как правило, выполнял Борлок.

– Да, ваше преосвященство.

– А я что, по-твоему, должен сейчас сделать?

– Мне сказали… – мальчик совсем опустил подбородок на грудь, а глаза вперил в единственную точку на полу, – …ваше преосвященство, меня обещали выпороть.

– Гм… самое обычное наказание, как по-твоему? За опоздание, кляксу на пергаменте или пролитые чернила… или другие подобные преступления.

– Да, ваше преосвященство.

– Но неужели ты думаешь, что твой утренний проступок заслуживает обычного наказания? Насколько я понял, у нас теперь только совок пыли да зубов, который наскребли по всему коридору. Самуэль. Утренняя Звезда. Ты сам как считаешь, хватит ли одной порки?

– Нет, ваше преосвященство.

– Действительно, нет. – Старик покачал головой. – Ты знаешь, сколько лет было этим останкам?

– Да, ваше преосвященство.

– Парень. – Сайпс бесшумно закрыл книгу. – До сегодняшнего утра это была всего лишь груда костей. И сейчас это всего лишь груда костей. Безусловно, бесценных костей, священных костей. – Он выждал, пока слова не угасли в тишине. – Мы соберем его, затратим, без сомнения, много времени и сил. Но в конце концов он так и останется грудой костей. И все-таки, – пресвитер колебался, – обычай требует порки, и свою порку ты получишь. – Старик заговорил мягче, почти шепотом. – Но, Дилл, есть проблема. Я старый больной человек. Я и розгу-то не подниму.

Дилл весь съежился от одной только мысли о розгах.

– Я понял. Я передам Борлоку.

– Нет, приятель, не надо. Не хочу, чтобы меня приняли за слабака или старого калеку, который уже своих обязанностей выполнить не может. Я думаю, в этот раз мы обойдемся и без порки.

Существовали яды в сотни раз страшнее розги, они могли доставить человеку немыслимые боль и страдания, не причиняя при этом особого вреда телу. Глаза ангела побелели, а коленки затряслись. Он еле удержался на ногах.