Сайпс бросил взгляд на Блэктрон и снова посмотрел на отравителя.

– С каких пор ты заинтересовался металлургией?

– Меня интересуют все науки – особенно запрещенные. – Девон заметил, что пресвитер избегает его взгляда. – Хватит уворачиваться, Сайпс. Почему ты помог мне?

Сайпс поднял голову и долго смотрел опустевшими глазами на гору и небо. Наконец он заговорил:

– Не должно было этого случиться. Я имею в виду охоту.

– Фогвилл.

Сайпс уныло кивнул.

– Я знал, что, если в твоих руках окажутся записи Мягких Людей, ты не сможешь удержаться от соблазна и попробуешь провести процедуру дистилляции. Ты страшно страдал от боли, яды с годами разрушили твое тело… А теперь получил способ прекратить муки. По крайней мере физические. Я сожалею, что слишком поздно обо всем узнал и не смог спасти Элизабет.

– Не смей произносить ее имя, Сайпс. – Лицо отравителя потемнело. – Ты не заслужил такого права.

– Мне очень жаль, – прохрипел старый пресвитер.

Гнев Девона испарился.

– Ты не доверял мне, не обратился ко мне напрямую?

– Конечно, нет.

– Не лишено смысла.

– Я бы сразу понял по твоему лицу, что ангельское вино готово. Не составило бы труда забрать у тебя эликсир.

Девон поднес несуществующие пальцы к лицу. Кожа была новая и гладкая. Прикосновение не вызывало боли, как раньше. Отравитель вдруг осознал, что еще носит под костюмом бинты и перевязки. За все годы он так привык к ним, что уже совершенно не замечал. Теперь бинты, конечно, можно снять: только костюм будет без них великоват. Девон даже улыбнулся.

– Ты хотел взять эликсир для себя?

– Нет. Для Карнивал.

Старик доверяет ей еще больше, чем мне? Идея в какой-то мере показалась Девону забавной. До чего он докатился?

– Спайны тебе памятник за это поставят, – заметил он вслух.

– Затея рискованная, правда? – Пресвитер сделал глоток вина. – У меня был свой расчет. После ангельского вина Карнивал больше не понадобилось бы охотиться на людей для того, чтобы поддерживать жизненные силы. Это положило бы конец Ночи Шрамов: принести в жертву тринадцать человек и спасти всех остальных. А теперь эти тринадцать мне словно удавка на шею.

Мостик резко накренился, и металлический каркас судна протяжно застонал. За стеной раздался звук, словно кто-то туго натянул и отпустил струну. Девон схватил переговорное устройство.

– Ангус, я же приказал очистить баки по правому… – Из другой трубки, эластичным проводом соединенной с панелью управления, раздался металлический голос, и отравитель схватил устройство. – Да… Нет… Оставь тысячу галлонов… по правому борту… Нет, правильно… Да, ищи что-то, похожее на запорный кран… Что? Не знаю. Просто поверни проклятую штуковину пару раз!..

Через несколько мгновений «Биркита», зашипев и вздрогнув, вернулась в правильное положение. Горизонт более или менее выровнялся и начал переворачиваться на другую сторону. Девон снова потянулся к трубке, но судно мгновенно выпрямилось.

Отравитель обернулся на пресвитера и внимательно присмотрелся к старику. Как-то не вязалось это его объяснение. Неужели Сайпс так просто позволил бы похитить тринадцать невинных душ, лишь чтобы прекратить убийства в Ночь Шрамов? Это шло вразрез со всеми принципами и ценностями, которые так самоотверженно проповедовали сам пресвитер и его Церковь. Разве найдется преступление страшнее в глазах бога, которому вы служите? Нечто большее поставлено на карту. Он что-то скрывает, чего-то боится, если готов навлечь на себя гнев бога. Не боится ли Сайпс собственного бога? Или того, что считает богом?

– Скажи мне, что в действительности находится на дне ямы?

– Мертвые… и Ульсис. – Сайпс ответил слишком быстро. Девон усмехнулся.

– Изгнанный бог во главе армии мертвых, лишенный трона? Я не могу принять такой ответ.

Сайпс поднес ко рту горлышко и, сделав большой глоток, поставил бутылку на пол. Руки почти перестали трястись. Старик слегка придержал бутылку, чтобы та не упала.

– Не веришь в Ульсиса?

– Я думаю, на дне что-то есть. Но бог ли? Нет.

– А твоя жена верила…

Девон чувствовал, что Сайпс пытается увести разговор от темы, однако не мог сдержать гнева.

– Элизабет давно мертва, и кости ее гниют, старый дурак! Только черви добрались до нее задолго до смерти. Черви, которые поклоняются этой вонючей яме. Я все здоровье отдал, чтобы их защищать. Говори, что знаешь, я начинаю терять терпение.

– Будешь меня пытать?

– Что? – Девон с изумлением заметил, что с силой сжимает руку старика, и разжал пальцы. – Конечно, нет… Нет, нет, конечно. – Что-то не так. Приступы гнева совсем не походили на него. Словно сознание затуманилось, и уже не получалось соображать ясно. Может быть, ангельское вино – побочное действие, о котором упоминали Мягкие Люди? Нет, пройдет также, как прошли голоса.

А были ли голоса?

Введя эликсир в вену, он был уверен, что слышит их – голоса тех, чьи души были изъяты: они шептали, плакали, кричали. А сейчас? Никак не удается вспомнить.

– Ты меня удивляешь, – сказал Сайпс. – Ты ведь сам всегда заявлял, что эффективность страдания нельзя недооценивать.

– По-моему, у тебя сердце остановится, стоит на тебя только прикрикнуть.

Пресвитер принужденно засмеялся, отчего вскоре поперхнулся и начал кашлять. Он потянулся за бутылкой и перевернул ее. Та звякнула и покатилась, оставив на полу темный мокрый след. Девон поднял вино и протянул Сайпсу. Старик начал пить большими глотками. Когда кашель отступил, он сказал: