– Ты ничего не сделала. – Коллинз критиковал ее за очень странные вещи. «Твое унылое лицо портит мне настроение». Или: «Господи, неужели ты не можешь поддержать умную беседу?» Всегда все начиналось с чего-нибудь очень простого. Но очень скоро его гнев разгорался. А ее мать, которая, оставшись молодой вдовой, водила за нос целую толпу поклонников в самых шикарных бальных залах Нью-Йорка, не могла ничего поделать, только бормотала извинения: «Прости, я не имела это в виду, я не думала, что я такая, я не собиралась…»

– Если только, – мать прерывисто вздохнула, – если только это не связано с мистером Монро? Но это не моя вина. Как это могло случиться?

– Мистером Монро? – Минна отклонилась, чтобы отвести влажную прядь волос с глаз матери. – Его болезнь, хочешь ты сказать? Этого не может быть.

Мать покачала головой:

– Нет, Джерард встретился сегодня с кем-то в клубе, с каким-то американцем, только что прибывшим из Чикаго, который заявил, будто не знает мистера Монро. Я сказала только, что он, возможно, много путешествует. Я всего лишь пыталась сгладить неловкую ситуацию. Но полагаю, сделала это неудачно. Могло показаться, будто я возражаю джентльмену. Я не собиралась раздражать его. Я никогда не была такой неловкой.

– Не кори себя.

– Я не могу ему угодить.

– Тогда оставь его.

Мать замерла.

Минна не собиралась предлагать это прямо сейчас. Но само по себе намерение показалось ей правильным. Минна с трудом сдержалась, чтобы не сказать: «Оставь эту скотину».

– В Коннектикуте тебе дадут развод по причине жестокого обращения.

– Не… – мать отодвинулась на другой край дивана, – не будь глупой. Мы умрем с голоду на улице.

– Мы можем попросить помощи у дяди Эдварда.

– У моего брата?! – горько рассмеялась мать. – Он был бы рад увидеть меня в сточной канаве. Между прочим, он уже и так говорит, что я-там.

– Я могу найти работу.

– Ты? Работу? – Мать вздохнула. – Джерард никогда бы тебе этого не разрешил.

Минна почувствовала, как сердце у нее забилось сильнее. Вот оно, главное, поняла она.

– Ты права, возможно, он не разрешил бы. – Она поколебалась, потом схватила холодную руку матери, ухватившуюся за маленькую пуговицу, пришитую к подушке сиденья. Если мама пытается удержаться, то ей это делать не обязательно. Они могут уехать – даже сегодня! Минна кое-что сэкономила из своих карманных денег. На дорогу до Сан-Франциско хватит. А там есть маленький трастовый фонд ее покойного деда, которым она сможет пользоваться со своего следующего дня рождения. – Значит, Калифорния. Он никогда не догадается искать там. Я все разведала. – Она крепче сжала руку и продолжила, не обращая внимания на вздох матери: – Тебе нужно только дать объявление в местной газете. Коллинзу ничего не говори о своем намерении! Какая-нибудь газета в маленьком калифорнийском городке, которую он никогда не увидит…

Мать отдернула руку и, встав на ноги, покачнулась.

– Прекрати! Ты понимаешь, что говоришь?

Не следовало ей говорить о своих поисках. Значит, она задумала это все давно. Минна раздраженно ткнула костяшками пальцев в подушку. Мать смотрела на нее с таким ужасом, будто она предложила что-то неприличное. Минна смутилась. Но ей нечего стыдиться. Это современный способ разрешать сложные ситуации.

– Мама, он…

– Развод. – Мать плотно закуталась в накидку. Она выглядела так, словно от одного этого слова ей стало тошно. – Ты подумай, что говоришь! – Она рассмеялась. – Ты пошла в своего отца, никакого сомнения. Американка до мозга костей. Но Пеппинсы чтят свои брачные обеты. Что подумают люди? А если Робби услышит об этом, Боже милостивый?

Минне до боли захотелось оторвать пуговицу от подушки. Невероятно. Робби, какой-то ничтожный англичанин, которого мать бросила двадцать лет назад, будет руководить ее действиями?

– Ему-то какое до этого дело? Он давным-давно о тебе забыл! Кого волнует, что подумает кто-то там, в Англии? Ты сама это сказала – они были бы рады увидеть тебя мертвой в сточной канаве!

– Прекрати! – Мать гордо прошествовала к туалетному столику и взяла гребень. Она порывисто расчесала волосы, закрутила их наверх и воткнула в волосы гребень, чтобы закрепить прическу. – Ты меня шокируешь. – Она обернулась, тяжело дыша, грудь ее вздымалась и опускалась. – Как ты смеешь предлагать мне такие вещи?! Он мой муж, которого я перед Господом Богом поклялась любить и почитать. А ты, как его дочь, обязана…

– Я не его дочь, – равнодушно возразила Минна. – И я ему не давала обетов. Но он дал тебе обет, не так ли? Он свой обет сдержал?

Мать с горечью рассмеялась и вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Ах, Минна! Ты так молода. Полагаю, это вина твоего отца, это он испортил тебя. Что ты знаешь о браке? Ничего.

Она знала достаточно, чтобы не быть уверенной, захочется ли ей узнать больше.

– Разве отец заставил бы тебя так плакать? – Мать поджала губы и ничего не ответила, Минна возмущенно спросила: – А Робби?

Мать долго смотрела в пространство невидящим взглядом.

– Нет, – сказала она наконец. – Робби всегда был добрым, хорошим. Любовь не вечна, как и все в этом мире. Твой отец тоже был добр ко мне, но когда он умер, оставил нас без гроша. Он никогда не заботился о нас. – Когда Минна уставилась на нее, она нетерпеливо фыркнула: – Ты считаешь меня меркантильной? Со временем ты поймешь, что есть разные способы проявлять заботу.

Минна поднялась. Теперь у нее есть повод разозлиться по-настоящему, с облегчением подумала она.