— Да. Мы умеем плодить отраву, которая не трогает нас, но бьет чужих.

— И скольких из вас она убила, когда вы ее нашли? — спросил Круз.

Знахарь не ответил.

— Мне было бы интересно взглянуть на ваши штаммы, — сказал Дан. — Быть может, там найдется то, что я ищу?

— Старый я стал, — пожаловался вдруг знахарь, будто Дана не слыша. — Умные слова не хотят укладываться в память. Вы мне скажите, Христа ради, простыми словами, что именно вам надо и чего вы ищете. А я уже и соображу, как помочь вам и чем. Вон он пусть скажет, он попроще сможет. — Знахарь показал на Круза корявым пальцем.

Круз, скосив глаза, глянул на охранника. Тот сидел, прислонившись к стене. Голову на грудь свесил и глаза прикрыл. Вроде расслабленный, а на самом деле — пружина. Только на рожу его глянешь, ясно — убийца. Знахарь этот до своих лет дожил не просто так. Знает, кому себя доверить. Если что — и вытянуть из кобуры, наверное, не успеешь. Твою мать. Щенки бы успели. А мы с Даном — две развалины. Скрипучие, медленные. Только и осталось, что слова.

— Нам нужно лекарство от счастья, — объяснил терпеливо Круз. — Средство, которое вернет все на место. Которое даст иммунитет. Они. — Круз кивнул в сторону Дана, — тридцать лет работали. Они знают, как нужно делать. Но не знают, что именно. Им нужна самая первая зараза. Штамм-родитель, с которого все началось. Тот штамм сибирской язвы, который заставили производить счастье, который потом мутировал, изменился, стал заражать. В нем был чистый ген. Когда они найдут ее, они сделают вакцину, антибиотик сделают.

— И раздавать его тем, кто достоин?

— Это не как таблетки… это живое тоже, как и зараза. Каждый сможет растить в бульоне. Если детям дать — они не станут «мясом». Людьми будут. Живыми! Вот он и его друзья такое умеют. — Круз кивнул снова. — Они меня от холеры вылечили, когда я чуть не сдох в Марселе… Так вот, сейчас мы идем за тем самым штаммом. Они высчитали, что зараза пошла из бывшего Советского Союза. Были там места, где заразу делали, — за Уралом и на острове в Аральском море. Может, там она и осталась. Но мы можем ее и раньше найти, если наткнемся на штамм, сохранивший нужное свойство. Потому мы все по пути проверяем. У него тесты с собой. Много. Простых. Капнул — проверил. И все! Лишь бы найти. И донести назад. Помоги нам, знахарь! Мы не сделали тебе плохого, а можем сделать много, много хорошего. Мы не враги тебе. Помоги! Отпусти нас, дай нам своих. У тебя же бойцы, у тебя волки. Я никогда такого не видел. Помоги нам — и мы все будем жить!

Знахарь долго молчал. А когда заговорил, в голосе его звучала жалость.

— Я долго понять не мог, кто вы такие. Вы старики, а так мало знаете про мир, который собрались спасать. Теперь понял: дураки вы, вот и все. Где ж вы были тридцать лет? Наверняка сидели где-нибудь в огороженном месте и ахали, глядя, как вымираете? Нас согнали с места люди, у которых все дети доживают до способности убивать. А их теснят люди, которые живут почти так же, как мы жили сорок лет тому. И это очень, очень скверные люди. Я слыхал и о других, которые зачинают от зверей. О тех, кто ест друг друга, чтобы стать сильней. Откуда вы пришли? Ты отвечай! — приказал знахарь, ткнув пальцем в Круза.

— Сейчас мы идем с юго-запада, из старой Европы. А раньше были на севере, на Кольском полуострове. Наши молодые — оттуда. У них — сильная кровь. Старшие их племени выслушали нас и решили помочь. Мы двое пришли оттуда, где еще сохранилась наука. В горах, в Альпах, есть места, где люди еще живут как раньше. Там работают, чтобы спасти. Оттуда послали повсюду искать штамм. Они меня спасли, и я решил им помочь.

— Он что, русский по крови? — спросил знахарь, ткнув в Дана.

— По матери, — ответил Дан.

Знахарь рассмеялся — негромко, старчески, скрипуче. Умолк, вытер слюну с губ.

— Если б я был чуток моложе, мне б интересно стало, как вы там живете и как ты, дед, в Европах оказался. Но я слишком стар, чтобы слушать про умирающих. Надоело уже. Хватит и того, что то и дело приходится хоронить подобных мне. В вашем хождении один смысл: смерть вы себе хорошую ищете. Чтобы со значением. Чтобы не стыдно напоследок за мир, который прогадили. Вы не думайте — я такой же. Я вас понимаю. Мне тоже мир спасать хочется. Только вот новые, которые родились после и выжили, — им нас не надо. Это не их вы хотите спасать — а мира нашего остатки. Сгнить не даете спокойно. Ну ладно. К чему мораль вам читать, старики только и могут, что за старое цепляться. Я-то думал, чего молодые за вами пошли. А им небось с вами, полудохлыми, пройти велели, чтобы на смерть глянуть? Чтоб мужчинами стать, или, как по-ихнему, волками? Да можешь и не говорить мне, я по лицу вижу. Но я вас уважаю, деды. Я вот, боюсь, и такой смерти, какую вы себе делаете, не увижу. Подохну, судя бабью свару. Потому я вам с похоронами помогу. Припасов дам. И подмогу отправлю с вами. Должок за мной — мои волки на ваше мясо покусились. Есть у нас один, которого за смертью пора посылать. Его уже приговорили «мясом» сделать.

— Это как? — не выдержал Дан. — Вы умеете разрушать иммунитет?

— Иммунитет? — Знахарь рассмеялся снова. — Котята вы слепые, ей-богу. Иммунитет. Ну, повеселили. Зараза — она прежде всего сюда приходит. — Он постучал пальцем по лбу. — Впрочем, чего я вам. Дам я вам этого типа и волков его — кто согласится за ним пойти. Завтра пойдете. А сейчас — гуляйте. После обеда дидько вам приговор скажет. Он здесь по закону нашему власть, не я.

Выйдя, Круз пошел к колодцу и, напившись, вывернул полведра на голову. Но лучше не стало.

Когда смерклось, на площади снова разожгли костер, и дидько, нацепив красный шнур, объявил, что пришлые — гости, полезные и дружеские люди хорошей крови. И потому — пьем пиво!

Люди заулюлюкали, зареготали. Щенки — вместе с ними. Когда стемнело и искры от костра долетели до верхних веток, Последыш плясал с местными у костра, голый по пояс, жилистый и точный. Круз смотрел на него и казался себе замшелым, холодным валуном, утонувшим по пояс в земле.

В сумраке, среди пляшущих теней, Круза отыскал немой. Потянул за рукав, поманил. Круз пошел.