Левый вернулся через час и сообщил, что деревня. Да, были там недавно. Много. Но ушли. Непонятно кто. Гильзы валяются.

Лысый вылез и потребовал повторить. Круз разрешил. Левый, сплевывая через слово и скалясь, повторил.

Поехали дальше. Снова деревня. Снова то же самое. Круз ждал. В третьей деревне серолицые, отправленные вслед за щенками, нашли трех коров. Подле одной еще стояло ведро с молоком. Молоко щенки, дав понюхать волкам, выпили. Серолицые смотрели. Узнав про молоко, усач взбеленился и обвинил щенков в саботаже. След спросил простодушно, что такое «саботаж», и усача чуть не хватил удар. Усач схватился за кобуру и лаем сообщил, что далеко уйти не могли, что намеренно упускают и поплатятся.

Круз встал напротив усача и сощурился. Лейтенант Саша, бледный, вдавился спиной в грузовик. Щенки заржали, а След, трясясь, еще и сочно, резинисто пукнул.

Серолицые стояли рядом — всегдашне равнодушные, унылые. Но в лице второго слева будто включили вспышку. Круз сунул руку за пистолетом, холодея, но Левый, точный и легкий, ткнул носком во вздернутое дуло — и очередь переломила усача надвое.

Серолицые оказались плохими бойцами. Медленными, неуклюжими. Против щенков, слаженных, как пальцы одной руки, они и шевельнуться не успели. Стрелять только двое и начали. А Последыш по собственному почину влепил «шестьдесятчетвертой» два снаряда под башню, а затем сделал костер из джипа.

Лейтенант Саша так и простоял, оцепенев, пока его людей расстреливали, резали и забивали прикладами. Не шелохнулся, когда Захар, ощерившись, подступил с резаком. С резака капало.

— Стой! — рявкнул Круз. — Не видишь, карачун у него?

Подбежав, пляснул по щеке ладонью. Тогда Саша зашевелился — и взахлеб, трясясь, заревел.

Из уцелевшего танка, дрожа, вылезли двое, подняли руки. За ними, держась за сердце, выбрался Дан. Сел, привалившись в гусенице. Круз кинулся, зашарил по карманам, полез в аптечку.

— Нормально. Все нормально, — прошептал Дан. — Душно очень. Не лезь. Нитроглицерин и у меня есть. Оставь. Не надо их… Дураки несчастные…

— Эй! — крикнул Круз. — Не добивать!

— А что с ними делать? Кормить? — Захар оскалился. — Мои волчатки давно мясца не жрали. Мне твои говорили про право. А эти — они же мясо! На колесах сидят! Мясо притворное.

— Мясо! — угрюмо отозвался Левый, придавив ногой чье-то шевелящееся тело.

— Право, — сказал Круз. — конечно, право. Кого сам убил, того и отдавай.

— Так он троих порешил железкой, — отозвался Левый. — Как блоха скачет.

— Троих? — изумился Круз.

— А то ж. — Захар ухмыльнулся.

Подкинул резак, поймал за рукоять.

— А ты, батя, мыслишь, мы там в носу ковыряли?

— Оттащи в лес и корми там! — приказал Круз. — А этих — в грузовик, пускай убираются.

— А тех, кому кровянку пустили? — осведомился Левый.

— Не время играться! — отрезал Круз. — Всех живых — в грузовик.

Таких набралось семеро, включая лейтенанта Сашу. Но тот, дрожа, попросил никуда его не отправлять.

— Пожалуйста, возьмите. Я рацию знаю. Я учился. И водить — тоже. Я — настоящий. Я — полезный. — И заплакал снова.

След пнул его в лицо.

— Он — мой, — объявил Круз. — Захар, он под тобой будет. Пригляди за ним.

— Мне — за шибздиком? — Захар скривился.

— Ты понял?

— Понял, батя, понял, — проворчал. И улыбнулся. — Ты, шибзд, слушай меня как мамку. Если поперек — волкам скормлю. Скажу — раком скачи, ты поскакал. На ать-два. Понял?

— Понял, — пролепетал лейтенант Саша.

Серолицых, обыскав, загнали и закинули в машину. Но они уехали не сразу. Пошебуршали внутри, и один, рослый, прыщавый, вылез и встал перед Крузом, ссутулившись.

— Господин командир, пожалуйста, выдайте нам. Хоть до дому добраться, выдайте. Мы же… мы не можем.

— Дозу? — переспросил Круз удивленно. — А-а, Саша? Что они хотят?

— Шевелись, шибзд! — рявкнул Захар.

— Я сейчас, сейчас! — Тот подбежал к сваленным мешкам, раскрыл, залез. — Вот, вот ваши дозы.

Высыпал в подставленные ладони кучу ампулок, кинул сверху бумажную ленту с запаянными шприцами.

— Спасибо, — сказал рослый и, держа ампулки бережно, словно последнюю воду, полез в кузов.

Грузовик дернулся, чихнул. Развернулся неуклюже, свалив березку. И скрылся в ложбине между холмами.