Чепенко Евгения
Шрифт:
— Добрый вечер, Марья.
— Добрый. Федь. Добрый. Ты проходи. Садись. Устал, небось, с дороги. Поешь.
Федор медленно прошел до стола и сел напротив Дани.
— Здраствуй, Евдокия.
Девушка вздрогнула, но взгляд не отвела. Раньше он всегда кликал ее не иначе как "Данилыч", а теперь Евдокия… Яга грустно вздохнула.
— Привет, Федь.
Антон наскоро вытер ладонь о салфетку и протянул руку через стол.
— Я — Антон. Друг Дубравко.
Богатырь удивленно пожал руку.
— Рад знакомству. Ведьмак что ли?
— Ага. Начинающий.
Глава 2
— Дань, ты сама понимаешь, что он зверь? Он не человек!
Федор повторялся. Больше сорока минут они сидели на упавшем стволе недалеко от дома и разговаривали. Точнее сказать — это она разговаривала, а богатырь ладил одно и тоже. Окружавшая темнота еще хранила летнее тепло. Но его было мало. Девушка зябко поежилась. Холодно. Мерцал свет. У бабушкиного домика работал фонарь. Помятое крыло Марьиного оранжевого УАЗика бросало блики на деревья и землю.
Тайга шуршала. Привычные ночные звуки мешались с тихим говором тысячи голосков. Нечисть вылазила из своих многочисленных норок и убежищ, чтобы насладиться уходящими деньками. С морозами в права вступают иные законы. Лишь немногие не засыпают. Вот она сама, и зимой и летом, что называется одним цветом. Девушка сморщилась.
— Феденька, — он вздрогнул от ласкового обращения. — Я то тоже — не совсем человек.
— Но ты и не зверь! — стоял на своем богатырь.
Девушка протяжно вздохнула. Ладно, придется зайти иначе.
— Я его люблю и собираюсь познакомить с родителями.
— Что? — в голосе ведьмака скользнула боль и удивление. Он поднялся с бревна и замаячил взад-вперед перед ее взором. Старая хвоя и сухие ветки захрустели под увесистыми ступнями. Даня никогда не видела, чтобы Федор настолько выходил из себя, чтобы забыть о необходимой колдуну тишине и легкости движений.
— Угу, — для надежности, в довесок к словам, Яга кивнула. Она скрестила руки на груди, стараясь удержать тепло, тело начинала бить мелкая дрожь.
— Ты… глупая!
Федор резко остановился и навис над ней так, что девушка оказалась с ним лицом к лицу.
Она выдержала тяжелый взгляд, затем равнодушно пожала плечами.
— Может статься и так, Федь. Только это моя жизнь. И решать мне.
Ведьмак отстранился.
— Что ты знаешь о жизни?
Даня поджала губы. Намек на ее возраст? Раньше Федор этого себе не позволял. Серые глаза блеснули сталью.
— Это правда, Федь. По сравнению с тобой ничего.
— А по сравнению с ним? — не унимался богатырь. Он ткнул пальцем в сторону дома.
Она снова пожала плечами и отвернулась в сторону.
— Я так понимаю, баба Маша не против, — Федор устало потер виски.
— Да.
— Выходит, все остаются при своем.
— Выходит, что так.
Богатырь чертыхнулся и неслышно (вспомнил таки о тишине) скрылся меж деревьев. Мелкая дрожь переросла в крупную. Девушка стиснула зубы.
— Н-ну, давай! Я знаю, что ты т-там!
Сзади послышалось шуршание. Она порадовалась своей догадливости.
— Я убью его!
— В-вот так и знала, что не будешь ты ждать меня в… в избе.
— Да уж конечно, — возмутился волкодлак. — Ты посмотри на себя! Чего мне стоило усидеть на дереве и не вбить в ведьмака немного мозга!
Дубравко стянул с себя толстовку, закутал девушку, приподнял и усадил себе на колени.
— Так лучше?
Даня готова была замурлыкать. Блажен будь тот, кто придумал кофты. Она вжалась в теплое тело и заерзала, устраиваясь поудобнее.
— Вот если б Федька так сделал, ты бы точно на дереве не усидел.
Волкодлак улыбнулся.
— И то верно.
И снова ощущение чужого взгляда пронзило его. Улыбка переросла в оскал.
— Пойдем в дом.
Яга насторожилась.
— Что?
— Просто, пойдем.
Она не собиралась сдаваться. Это уже не первый раз.
— Нет. Объясни.
Дубравко задумался.
— Сам не знаю. Порой появляется нехорошее ощущение постороннего. Следят будто.
— Кто?
— Сложно сказать. Слишком далеко. Они или он не приближаются… Пойдем. Моих врагов тут быть не должно. Верно просто реагирую на твою челядь, а они — не страшно.