Яга встала. Дубравко заставил ее идти на случай впереди, не теряя из поля зрения. На крыльце он остановился и еще раз вгляделся в темноту. Ощущение взгляда прошло. Он ступил через порог.

В доме кипела жизнь. Баба Марья, причитая на размеры вновь прибывшего гостя, стелила в гостиной на диване. Федор угрюмый скрылся в ванной. Домовой Степка прихлебывал чай из блюдечка на кухне, стряхивая случайные капельки со своих детских пальчиков. Дубравко кивнул Степке, которого сегодня еще не видел, и получил в ответ ворчливое старческое бормотание, совершенно не сочетающееся с высоким звонким голоском. Волкодлак уже успел привыкнуть и к молодому бородатому Гришке в Даниной городской квартирке, и вот к этому пожилому чуду бабушки Марьи. Единственный, с кем ему пока не удалось найти общий язык, так это местный дворовой.

Антон восседал на законно обжитой раскладушке по центру комнаты и безуспешно пытался оживить цветок, который ему выдала Марья.

— Да чтоб тебя! Зараза! — заговор перемежался с ругательствами. Даня улыбнулась. Парнишка мучился уже четвертый день, но злополучный кустик мяты отказывался оживать.

— Давай, давай, Антош, — приговаривала старая Яга. — Потом папоротником займемся. Цвести его учить будем.

По полу носилась кикимора, подбирая мелкие перышки, выбитые из подушек. Она таскала их за печку и, что-то бормоча, утепляла гнездышко.

— Фетишистка! — крикнул ей вслед Антон, когда она проворно подпрыгнула и выдернула из его пухового одеяла торчащий корешочек белого пера.

Два здоровых черных кота с одинаковой кличкой "Кот", устраивались на ночлег в хозяйской спальне. Даня покачала головой, наблюдая за этой безобразной сценой. Антон прозвал их "два толстяка" и самое паршивое, по ее мнению, что животные откликались. Особенно когда дело касалось еды. А ведь, кот Бабы-Яги создание непростое. Магическое. Его уважать надо. Ну как же! Разве дождешься уважения от парня, который умудрился довести до бешенства Белуна, явившегося на свое несчастье навестить Марью?

Даня прошла в свою старую комнату, в которой они теперь жили с Дубравко, и упала на кровать. Потянулась. Блаженство — не порок.

Волкодлак осторожно прикрыл за собой дверь.

— Спать собралась?

Девушка лукаво покосилась на парня.

— А есть другие варианты?

Дубравко одним махом, без особо видимых усилий, запрыгнул на кровать и присел рядом с девушкой.

— Есть.

Яга прищурилась.

— И чего хочет мой волк?

Парень склонился над ее лицом. Глаза его горели.

— Волк хочет одну маленькую сладкую ведьму…

Шум и треск ворвались в ее сон. Нечем дышать. Все что она знала, что она задыхается. Кругом темнота. Девушка попыталась открыть глаза. Удалось. Ее окружал дым. Черный, едкий, он заполнял легкие. И огонь… повсюду огонь.

Сильные руки подхватили хрупкое тело, завернули во что-то и понесли. В глазах начало темнеть снова. Наконец обожженного горла коснулся кислород. Девушка закашляла. Те же самые руки бережно опустили ее на сырую холодную землю.

Рядом оказался еще кто-то. Теплая ладонь коснулась лба. Даня открыла глаза и повернулась.

— Бабушка Марья! — вместо восклицания из горла вырвалось надрывное сипение. Девушка закашляла. Женщина с тревогой ощупывала внучку.

— Ты как милая?

— Бабуль, откуда это?

— Потом. Надо пожар погасить.

Старая Яга поднялась с колен, распростерла руки в стороны и зашептала. Сила, что освобождала теперь ведьма, была невероятной. Природа застонала. Воздух загустел и стал тягучим, заключая треск пожара в тиски так, что он почти перестал быть слышен вокруг. Поднялся ветер. Волосы Марьи разлетелись в стороны, словно наэлектролизованные. Освещаемая заревом пожара, она имела жуткий вид. В черном ночном небе сверкнула молния, прогремел гром, и первые крупные капли дождя упали на землю. За ними разом последовал сильнейший ливень, обрушившийся на дом ровным потоком. Раздался резкий неприятный треск, и крыша в нескольких местах стала оседать вовнутрь.

Дубравко продолжал вытаскивать жильцов на улицу. Сначала Антона (Федор вышел сам), кикимору, котов, потом причитающего Степку. Спина волкодлака почти сгорела. Даня, забыв про себя, кинулась к нему.

— Твоя спина!

Дубравко сморщился.

— Пройдет. Балка упала.

Он покосился на дом. Огонь уже почти погас.

— Знаешь, баб Маш. Иногда ты меня пугаешь.

Женщина подошла к волкодлаку и похлопала его по руке.

— Так и должно быть, волк.

Федор приложил ладони к груди Антона и зашептал. Парень дернулся, приходя в сознание, и закашлял.

Даня справилась со своими легкими сама. Марья уперла руки в бока.

— Ну а теперь можно задаться вопросом: это кто ж такое безобразие учинил?

Все молчали.

— Подожгли нашу комнату, — Дубравко прижал девушку к себе покрепче. Даня осторожно провела рукой по уже покрывшейся рубцами коже.

— В прошлый раз меня только подставили, а теперь убить хотели.

Федор сверкнул недобрым взглядом.

— Может, это не ее, а тебя, зверь, убить хотели!

Дубравко ответил тем же взором. Марья неодобрительно покачала головой.