Леша, четко повернувшись, ушел, даже не взглянув на сержанта. Андреев шагнув вперед, встал по стойке «смирно» и приложил руку к пилотке:

— Товарищ комбриг...

— Вольно, вольно, — разрешил Давыдов, вставая. Золотая Звезда качнулась и солнечный зайчик, вспыхнул ослепительной искоркой.

— Обстановка у нас, сержант, такова. Месяц назад кончились кровопролитные бои с карателями. Мы недосчитались многих бойцов, особенно поредела команда подрывников. Погиб мой помощник по диверсиям. Я просил штаб фронта прислать специалиста. Лейтенанта Васенева назначаю начальником команды подрывников. Вы остаетесь командиром в своей группе.

— Слушаюсь, товарищ командир!

— И познакомьтесь, — Давыдов кивнул на молодого партизана, скромно стоявшего поодаль. — Это Ваня Марков, наш доморощенный подрывник. Он будет возглавлять группу подрывников из партизан.

Марков застенчиво улыбнулся — симпатичный, с широким утиным носом.

— Знакомьтесь, знакомьтесь, чего же вы! — поторопил с улыбкой Давыдов, видя, что Марков и сержант не спешат подать друг другу руки. — Красные девицы сошлись!

После замечания командира сержант шагнул к Маркову, и рукопожатие у них получилось крепким, дружеским.

— Так-то лучше, — удовлетворенно произнес Давыдов. — Соперники.

— Сколько у тебя хлопцев? — спросил Давыдов у Маркова.

— Трое осталось.

— Посоревнуйтесь, кто лучше. Можете идти.

Комбриг — крупный человек, но подвижный и легкий на ногу — направился к палатке. Партизан со шрамом на щеке исчез незаметно, будто испарился — Григорий и Васенев не успели и глазом моргнуть. Лейтенант не на шутку задумался. Обстановка здесь необычная, много в ней еще непонятного, а тут такое назначение, точно обухом по голове. Не успел ступить на партизанскую землю, не осмотрелся, как следует, в жизни не подорвал ни одного проклятого фрица, знал только теорию — и бах: командир подрывной группы, или, как выразился Давыдов — начальник команды подрывников.

На Большой земле подобное назначение окрылило бы лейтенанта, нос бы задрал кверху — мол, вот я какой! А здесь совсем другое дело. Где они, эти фашистские эшелоны, и как к ним подступиться? Андреев сразу понял затруднение лейтенанта и решил, что это к лучшему. Теперь волей-неволей придется по-настоящему браться ему за ум, привыкать к новой роли.

Васенев подозвал Маркова:

— Знаете, где мы остановились?

— Конечно.

— Подтяните туда свою группу.

— Да они все там, товарищ лейтенант. Я ведь тоже был там, пока меня не вызвали.

— Могли разойтись.

— Могли, — согласился Марков и приветливо улыбнулся. — Все ясно — понятно.

Васенев строго поднял на него цепкие глаза, но вовремя спохватился: перед ним не солдат регулярной армии, умеющий отвечать по-военному, и махнул рукой:

— Идите!

Когда Васенев ушел, Марков сказал:

— Строгий у вас лейтенант.

— Подходящий! — живо отозвался Григорий. Не было нужды сейчас раскрывать перед незнакомым человеком слабости Васенева. Любопытно, а каков же Ваня Марков? Лицо вроде приветливое, добродушное, глаза глубоко посаженные, умные. Они у него похожи на черемушники, на которые упали капли росы и которые осветило солнце.

— Откуда?

— Орловский. У нас в отряде большинство местных — брянских, орловских, карачевских. Есть и окруженцы.

— А Давыдов не военный?

— Гражданский, из Брянска он.

— Геройский, видать.

— Толковый. Фрицев колотить мастак. Ставить им концерты умеет — талант.

— Почему его комбригом зовут?

— Воинских званий у нас нет. А Давыдов одно время партизанской бригадой командовал — вот и величают комбригом.

— А часто приходится с немцами сталкиваться?

— Почитай, всю весну из боев не вылазили. А как на дуге началось — здесь стихло, ушли каратели.

— Досталось?

— Само собой. Наших полегло много, а фашистов не счесть. Все леса хотели фрицы очистить от нас, да зубы поломали. Давали мы им прикурить. Маневрировали, изматывали — немец в лесу не очень ловкий, боится леса. Ну, а мы дома. У нас такое выражение в ходу — «давай пострекочем».

— Как это — «пострекочем»?

— Наскочим неожиданно на фашистов, пустим в ход автоматы, укокошим десяток-другой гитлеровцев — и поминай как звали. Потом в другом месте. Вот и вошло в обиход: «Ну, что, товарищ политрук, пострекочем?» — «Пострекочем, товарищ комбриг!» Не слышал, как восемь десятков автоматов враз стрекочут?

— Не приходилось.

— Музыка! Как там на Большой земле?

— Тоже трудно, но, конечно, не так как здесь.

Марков спрашивал, как живут люди на Большой земле, что там интересного, какие у нас войска, много ли техники.