О жизни односельчан Павлика Морозова рассказала нам старая крестьянка Елена Сакова, первая из тех, кто когда-то осваивал эти места: "Самое страшное у нас в деревне - пьянство: все теперь пьют, вся Герасимовка. И детей спаивают. Если водки и самогона нет, пьют одеколон и жидкость от клопов. У моей соседки, тетки Павлика Морозова, недавно сгорел в машине сын: пьяный на грузовике столкнулся с автобусом. Жертв было!.. Жена его сейчас заведует музеем. Деньги получает за героизм Павлика. Она у нас специально обучена, как правильно про этот героизм рассказывать надо. А у меня ты, сынок, коробочку на столе больше не нажимай и тетрадочку убери, ничего не записывай. За это знаешь что бывает?"

И старая крестьянка положила на столе по два пальца обеих рук крест-накрест. Только после смерти Саковой решились мы ее слова опубликовать.

Как же "надо" рассказывать про Павлика Морозова? Иными словами, остается ли герой-доносчик государственным эталоном поведения гражданина, как это было в 30-е годы? Журнал "Огонек" при Сталине писал, что Морозов являет собой "историю родной страны в сталинскую эпоху". Кончилась ли она, эта эпоха?

Произвол Сталина официально был осужден, как и массовые репрессии. Советская историческая энциклопедия, например, толкует роль активистов вроде Морозова в коллективизации не иначе как отрицательную. В 60-е годы сделаны были попытки (не увенчавшиеся, правда, успехом) общественно осудить доносчиков 30-х годов. И тем не менее через три года после смерти Сталина произошло нечто, казалось бы, нелогичное: имя Павлика Морозова "навечно" вписывается в Книгу почета Всесоюзной пионерской организации под номером 001.

Памятники Сталину сняты, а памятники герою-доносчику остались. Одинаковые памятники - пионер с красным знаменем - воздвигнуты во многих городах, унылый оброк социалистического реализма. В поздних советских исторических исследованиях период коллективизации переписывается заново. В этих сочинениях вообще не упоминается основная задача партии - уничтожение кулачества. Иногда витиевато пишется о воспитании крестьян. Есть работы, где вообще нет слова "кулак". А как с доносительством?

Обратимся к книге Томаша Ржезача "Спираль измены Солженицына", выпущенной советским издательством "Прогресс" в 1978 году, эпиграфом к которой взяты слова Плутарха: "Предатели предают прежде всего самих себя".

Ржезач считает, что доносительство есть следствие трусости. Писатель, которого книга клеймит позором, по мнению автора, доносил с детства. Он "доносил и доносил об антисоветской деятельности... на свою жену... на друзей... на случайного попутчика... на людей близких и далеких". Когда во время войны писателя посадили, ему, по Ржезачу, сбавили срок за доносы, за то, что он стал тайным информатором лагерной администрации. Согласно этой книге, советские органы безопасности использовали этого заключенного "лишь на самой низкой ступеньке - в роли лагерного стукача", которого ждала после этого "нравственная смерть".

Цель книги Ржезача - попытка скомпрометировать всемирно известного писателя. Прозрачен автор - сквозь него виден заказчик данной работы. В то же время книга недвусмысленно толкует образ советского гражданина, сотрудничающего с тайной полицией, как подонка. Советские власти не смогли найти другого способа замарать человека, кроме как распространить массовым тиражом слух о том, что он был стукачом. В портрет доносчика, по этой книге, входят глубокая непорядочность, изворотливость, лживая и грязная душа. У доносчика элементарная психология, характерная для преступника.

Такова напоказ обновленная официальная советская оценка деятельности павликов морозовых, суть которой - аморальность политического доноса в принципе, и мы готовы разделить эту точку зрения.

В отдельные годы пропаганда подвигов Павлика Морозова велась вяло, затихала или даже не одобрялась. Похоже, что властям было не ясно, что с этим мальчиком делать, как его отретушировать. Во втором издании Большой советской энциклопедии написано, что Павлик "разоблачил своего отца"; в третьем - что пионеры "разоблачали вражеские действия кулаков". В третьем издании Малой советской энциклопедии уже не сообщается не только о том, что Павел донес на отца, но и вообще, что он кого-либо разоблачал. Оказывается, он "вместе с крестьянами-бедняками участвовал в изъятии хлеба в период коллективизации". В предисловии к первому изданию "Детской энциклопедии" (1962 г.) Никита Хрущев положительно оценивал Павлика Морозова, назвав его "бессмертным ровесником". Во втором издании Морозова отодвинули и первым назвали малоизвестного героя - деткора пионерской газеты Никину Семина. В третьем издании туманно говорится, что Павлик и другие такие дети "совершили трудовой и гражданский подвиг".

Оболочка мифа оставалась, а суть подменяли: Морозов просто был героем и за это убит. Он многозначительно называется "трагическим героем". Заслуги его выражены в неопределенно-расплывчатых формулировках: "благородный нравственный облик", "пример беззаветного служения народу". Писатель Губарев в своих воспоминаниях, опубликованных в журнале "Молодой коммунист", вообще пересмотрел суть дела. Уже не Морозов предал отца, а наоборот - отец сына: "тяжело до слез переживал мальчик предательство отца". В последних изданиях по истории Морозов вообще не упоминается.