"Здравствуйте божьи дети!" промелькнула последняя мысль, пока пулемет поднимался вверх.

"Шпандау" выплюнул короткую очередь, от которой мозги Сранидзе прыснули чем-то родным, революционно-красненьким на первый ряд зрителей сидящих в студии. В возникшей тишине, неестественно, как церковные колокола, звякнули о бетонный пол, три латунные пулеметные гильзы. "Двадцать один. Двадцать два. Камеры и прожекторы осветителей разворачиваются на меня. Я в прямом эфире! Стоп пауза."

– Смерть фашистским оккупантам!
– истошно закричала я, и "Шпандау" радостно зашипел, рассылая веером свинцовую смерть для пришедших посмотреть на публичное убийство детей, первыми глашатаями лжи в государстве. При этом он страстно брыкался в моих руках, словно девственница-спортсменка, в руках насильника со слабым уровнем спецподготовки.

Первые пятьдесят выстрелов легли точно в цель, и поразили и лиц из обязательного перечня, и еще кое-кого из второго эшелона. Перезарядка на второй барабан. Огонь! И снова "Шпандау" прыгает в моих руках, как латиноамериканка в неистовой самбе (или румбе?). Смерть идет по второму, третьему и далее рядам зрителей. Щелчок. Тишина. Как жаль, что патронов так мало - два барабана по пятьдесят, а не стандартная лента на четверть тысячи смертей.

Открываю висящую на плече сумку. Достаю две связки гранат. Замечаю боковым зрением, что телеоператор, чуть ли не кончает от восторга, и берет крупный план на гранатный связки. Гранаты с терочным запалом, и длительной задержкой. Поэтому, привожу их в действие и громко и четко кричу:

– За Родину! За Сталина! За трудовой народ!

Связка прямо. Связка направо. Рывком назад за дверь. Уйти влево от двери. Сесть сгруппироваться, и уменьшить возможную площадь поражения осколками, если те смогут пробить дверь, и отрикошетируют от стены коридора обратно. Наблюдаю, как по коридору в мою сторону несется какой-то охранник. С пистолетом или электрошокером? Газовый или боевой? Он не успеет ничего исправить. Но скрутить меня ему под силам - после ментальной бури я возможно буду какое-то время недееспособна.

Взрыв. Взрыв. Сработали связки гранат. И... Воздух вокруг меня заревел ураганом, пластиковое покрытие под паркет, испарилось белесой пылью, обнажив натуральный дубовый, потом исчез и он, превратившись в кафель, затем бетон, пластиковые панели на стенах испарились, масляная краска под ними вспучивалась разноцветными слоями, пульсируя, то салатным, но голубым, то зеленым, то кремовым цветом. Бегущий охранник растворился в пяти метрах от меня. Голова кружилась, в ушах звенело, внутри словно стучал паровой молот, и боль от его ударов, отдавалась по всем клеточкам тела. Я не выдержала и застонала.

– Девушка! С вами все в порядке? Может врача вызвать?
– внезапно зазвенел голос со стороны, противоположной моему взгляду. Молодой голос. Лет тридцать. Искренний. Опасности нет? Я стала возвращаться в окружающую реальность. Поворачиваю голову. Парень. С выражением сочувствия на лице. Сочувствия и крайней тревоги. За мое здоровье. Не молчи! Отвечай хоть что-то!

– Г-г-ооолова что-то закружилась. И тошнит немного - вяло бросила я, - Я сейчас встану.

– Давайте я Вам помогу. Тут медпункт на первом этаже.

– Спасибо, сама оклемаюсь, - твердо, но тихо ответила я, опираясь на его руку, - А что там в студии? Я подругу ищу... Может этажом ошиблась.

Парень приоткрыл дверь, и я услышала:

– Вот вы гражданин Познер, и вы гражданин Сранидзе - вы подонки. ОДНОЗНАЧНО! Вы американские шпионы и наймиты! Один ваш брат-подонок Шустер - сбежал уже на Украину, сбежите и вы! Сбежите как трусливые зайцы! Потому что, когда я, стану генералом КГБ, первое, что я сделаю, - арестую Вас и начну допрашивать в подвалах Лубянки! Заткнитесь! Вы подонок! Одназначно!

– А-а-а, - весело протянул охранник, - Это Жирик демшизоидов в прямом эфире топчет. Позвать Вашу подругу?

Черт! Эти гады уцелели! Значит бой еще не окончен! Но у меня получилось! У МЕНЯ ВСЕ ПОЛУЧИЛОСЬ! Я не знаю, что это за Жирик, но если он говорит такие слова про этих телегадов - значит все в порядке!

– Нет, - ответила я парню, - Я, наверное лучше ее на улице подожду. Не могли бы вы меня проводить, на свежий воздух? Да не переживайте. Все в порядке! Просто день был тяжелый, и я сильно устала.

– Кино хоть хорошее будет, - спросил охранник, придерживая меня под руку, пока я неумело переставляла ослабевшие ноги, - Не "Сволочи"?

– Хорошее, - соврала я, - Все очень старались. От души старались.

– Это здорово, - искренне улыбнулся парень, - А то надоела вся эта хренотень, ой! Извините!

– Ничего страшного, - улыбнулась я.

– А вы красивая, - покраснел мой собеседник, и на его лице проступили какие-то странные пятна. Ожоги? Что это мне напоминает?