– Что это?! Что?!! Что!!! – истошными голосами, дико, ошарашенно заорали парни.

Офис, буквально пару часов назад являвший собой премилую картинку из журнала «Интерьер», лежал в руинах. Мебель, сдвинутая в угол, была слегка прикрыта полиэтиленом, стеновые панели и потолочная плитка содраны, часть стены снесена, словно бульдозером, в воздухе висела молочно-белая пелена. Пол был усеян обломками, штукатуркой, щепками. Топорщился разорванный линолеум…

Здоровякин, зарычав, как тигр, схватил первого попавшегося рабочего и поднял его в воздух.

– Вы что творите, гады?! – крикнул он.

– Поставь бригадира на место, – попросил демон-разрушитель. – К-хе… Дык мы без вас начали. Ведь по телефону обсудили? Вон и мадам дала добро.

Илья разжал кулаки. Бригадир, как спелый плод, свалился на еще не изувеченное крыльцо. Удивленные строители с готовностью побросали носилки, молотки, ломики и обступили владельцев реставрируемой территории. Воздушная, невесомая, элегантная Анн-Мари появилась у входа в обезображенный офис.

– Да, – кивнула она. – Строители сказали, что обо всем договорились с вами по телефону. И вы дали им санкцию начинать.

– Какой ремонт! – зарыдал Валдаев. – Какую санкцию! Какой телефон!

Бригадир вытер руки о пыльную робу (от этого его ладони стали еще грязнее) и достал из кармана бумажку.

– Да вот. Смотрите, раз такие недоверчивые. Ремонт. Сделаем все в наилучшем виде. Через месяц контору не узнаете.

– Мы и сейчас ее не узнаем, – прорычал Илья, опасный и напряженный, как граната на растяжке.

– Вот, – указал бригадир заскорузлым пальцем на строчку в извлеченном документе. – Евроремонт офиса. Перепланировка. По адресу улица Петрарки, дом 84. Вход с торца.

– Петрарки, 84. Вход с торца, – с удовольствием подтвердила мадам Деманже. – Все верно.

– Восемьдесят шесть!!! – хором рявкнули Александр и Илья. – Это Петрарки, 86!!!

Бригадир уменьшился в размерах. Анн-Мари удивленно распахнула подкрашенные глазки. Строители начали громко и довольно однотипно выражать свое отношение к происходящему. Им было крайне обидно, что они трудились зря. И в доме № 84 все придется начинать заново.

– Ошиблись, значит, – пробормотал бригадир. – Надо же… Как нехорошо получилось, а?

Он оглянулся на раскуроченное помещение, словно прикидывая, нельзя ли быстренько вернуть офису первозданный вид. М-да…

– Мальчики, не расстраивайтесь! – тронула за локоть Здоровякина Анн-Мари. Тот нервно отдернул руку. – Я чувствую себя виноватой!

– И на том спасибо, – буркнул убитый Здоровякин.

– Я была уверена, что у нас Петрарки, 84!

Утих строительный грохот. Тишина повисла над руинами. Строители посматривали на домовладельцев с сочувствием.

– Мальчики, простите меня!

– Да ладно, – хмуро кивнул Валдаев. – Не извиняйтесь. Чего уж теперь.

– Я компенсирую! – пообещала Анн-Мари. – Насчет денег не переживайте. Восстановление – за мой счет. О’кей?

– Потом поговорим.

Детективам требовалось время, чтобы прийти в себя.

Тонкий запах листвы и ночная свежесть не прельстили Руслана. Он достал сигареты и закурил. Бизнесмен сидел на скамейке под кустом шиповника. Руслан пускал дым и смотрел в черное небо, усыпанное первыми звездами.

Наверное, ему было одиноко. Наверное, чудная прозрачная ночь делала его одиночество особенно пронзительным. Наверное, мысли о девушке, столь же прекрасной, сколь и недоступной, истязали его сердце. Наверное…

– Здрасте!

На скамейку рядом с предпринимателем плюхнулся крепкий юноша. Рудницкий не ответил на приветствие.

– Я за деньгами.

– Слушай, – недовольно хмурясь, процедил Руслан, – я тебе что сказал сделать?

– Что?

– Только попугать. А ты, козел, что натворил?

– Ничего!

– Все лицо ей разукрасил, кретин.

– Так она сопротивлялась! Цепкая, стерва!

Рудницкий отвесил парню короткую сочную оплеуху.

– За что?! – обиделся тот.

– За стерву. Выбирай выражения.

– Ну надо же! Не поймешь вас, крутых. Вы меня, между прочим, тоже неплохо с лестницы спустили. До сих пор локоть болит.

– Ладно, не ной. Возьми.

Руслан вынул из кармана любимый всеми портрет американского президента Франклина. Купюра перекочевала в ладонь юноши и явно оказала анестезирующее влияние и на его локоть, и на его самолюбие.