Одного из рабочих задело металлической рамой; жильцы, разгневанные грохотом и шумом, настрочили жалобу; в баке с раствором, вынесенным на крыльцо, едва не утонула кошка… Хозяин живности пообещал насмерть засудить обидчиков. Кошку откачали, однако ее пришлось побрить. Кроме того, рабочие, по указанию Анн-Мари долбившие асфальт (они собирались установить красочный щит, чтобы всем было понятно: здесь находится фирма «Поможем!»), умудрились повредить городские коммуникации. Три жилых дома на сутки остались без воды, а пространство на километр вокруг стало напоминать Венецию.

Валдаев и Здоровякин махнули на все рукой. Они не появлялись в конторе, чтобы не выслушивать возмущенные выговоры сторон, пострадавших в результате боевых действий на улице Петрарки. «Чем бы дитя ни тешилось!» – думали они…

– Как тебе твоя новая жена? – поинтересовался Валдаев.

Он, наивный мальчик, надеялся, что, обнаружив вечером на месте привычно расхристанной и красноглазой Машки сексуальную и неотразимую даму, Здоровякин заночует у себя дома.

Здоровякин ночевал у Саши.

– Я потрясен, – смущенно признался Илья. – Как будто и не моя.

– Доиграешься, – зло сказал Валдаев. – На самом деле станет не твоя. Корнишон ты недорезаный. И вообще. Отбери у нее ключи от машины. Разобьется ведь, дурочка.

– Какой машины?

– Ты не в курсе? И я тебе не сказал? Удивительно. Мария, кроме новой внешности и кожаного костюма, обзавелась еще и новенькой «восьмеркой». Так что теперь я буду ездить на «лендровере», а ты бери себе «жигуль». У вас, как у законных супругов, совместное владение нажитым имуществом. Пользуйся.

– Какую «восьмерку»?

– Тормоз ты, Здоровякин! Следи за губами, произношу по буквам: Маша купила новую машину. У вас теперь машина! Автомобиль, значит. «Восьмерка». С колесиками. Все как полагается.

– Фантастика.

– И я тебе постоянно твержу! Мария – фантастика! Ну что, сегодня ночью я познаю сладость одухотворенного уединения? Ты съезжаешь?

– Пока не уволит этого типа, я буду жить у тебя.

– О-хо-хо! Твое упорство было бы достойно восхищения, если бы не отдавало законченным кретинизмом.

– Я знаю, почему Машка покрасила волосы. И все такое. Она влюбилась в этого горшконосца. И хочет ему нравиться.

– Урод! Она тебе хочет нравиться. Это во-первых. Во-вторых, пренебрежительно обзывать горшконосцем человека, который заботится о твоем ребенке, по меньшей мере неучтиво. И неблагодарно.

– Она меня разлюбила!

– Да она рыдала у меня на плече, живописно размазывая губную помаду по моему скромному пиджачку за пятьсот долларов! Она умоляла помирить ее с тобой. Она мечтает, чтобы ты вернулся.

– У тебя пиджак за пятьсот долларов? – с недоверием посмотрел на друга Здоровякин. – Вот куда уходят заработанные нами деньги!

– Не отклоняйся от основной темы диалога. Повторяю, Маша тебя любит. Любит. Любит. Любит. Любит.

– Саша, я ценю твои усилия в попытке примирить меня с женой. Но пока в моем доме ошивается так называемый Митя, я не вернусь.

– Странная ситуация. Скажу тебе, как опытный психолог. Ты нашел удобный повод шантажировать бедную Машу. Ловко используя факт появления в вашем доме милого и работоспособного гувернера, ты перевел Машу из разряда обвинителей в разряд обвиняемых. Коварство, достойное Торквемады.

– Высказался?

– Я бы добавил эпитетов, но чувствую, это чревато побоями.

– Правильно чувствуешь.

– Но, Здоровякин, если честно… Твой ход гениален.

– Что?!

– Да.

– Ты меня хвалишь?! – Изумлению Ильи не было предела. – Ты ведь только что поливал меня грязью. Обозвал какой-то троквемадой непонятной. Раньше хоть скотиной обзывал, и то легче.

– Торквемада – предводитель инквизиции, кровавый палач, борец с ересью.

– Ну, спасибо. Лучше быть скотиной. Но ты все-таки меня, кажется, похвалил!

– Не то чтобы похвалил. Я понимаю, у тебя вышло непреднамеренно. Но, невзирая на умышленность или непроизвольность твоего поступка, итог один. Ты обижен, Мария виновата. А значит, прощения должна просить она, а не ты. Браво!

– Не поймешь тебя, Саня. То ругаешься, то браво. Непоследовательный ты, как девушка.

– Как красивая девушка.

– А теперь предлагаю сменить тему. Поговорим о работе.

У Валдаева вырвался унылый вздох. С каждым новым днем мечта встретиться с Полем Деманже становилась все более и более нереальной.