– Он сердцеед, – заметила Лиза.

Ее укололо, что Валдаев остался неравнодушен к преобразованиям в Машиной внешности, но понравилось, что разговор плавно и непринужденно, без усилий и намеренных подталкиваний, переключился на тему Сашечки Валдаева.

– Он любит женщин?

– Любит, – согласилась Мария.

– А у него их было много?

Маша задумалась. Естественно, учитывая плотное вплетение Валдаева в жизнь их семьи, она была хорошо осведомлена о всех пассиях энергичного парнишки. Но необходимость сохранить репутацию Валдаева и не навредить чувствам Лизы не позволяла быть откровенной. С другой стороны, врать и изворачиваться Маша не умела и не привыкла.

А Лиза испугалась длительной паузы. Она решила, что Мария напряженно подсчитывает количество валдаевских подруг и уже добралась до шестой тысячи.

– Что, так много? – с ревностью и растущим негодованием повторила Лиза.

– Пару лет назад у него была Маргарита, – ответила наконец Маша. Самый безболезненный способ вранья – жертвовать частью правды в целях сокрытия остального. – Да, Маргарита. Сейчас она то ли в Москве, то ли в Голливуде. Снимается в фильмах.

– Актриса! – расстроилась Лиза. – Красивая?

– Нет, не актриса. Каскадерша. Очень симпатичная.

– И долго они были вместе?

– Ну… Я уж и не помню. Потом расстались. Она уехала. Сашка переживал, ходил потерянный. Но это было давно.

– Не так уж и давно! – возразила Лиза. – Ну надо же! Как мне не везет!

– Почему?

– Наверное, ему трудно забыть Маргариту.

Мария вновь задумалась. Она размышляла, справедливо ли говорить, что Валдаеву трудно забыть Маргариту, если после Маргариты у славного юноши было по крайней мере три романа. В итоге Мария пришла к заключению, что слова Лизы справедливы. Маргарита была одним из самых ярких персонажей в бесконечном списке Сашиных возлюбленных.

– Да, такую девушку сложно забыть. Она производила впечатление. Но о чем ты беспокоишься? Ведь Саша в тебя влюблен?

– Я не уверена. Думаю, нет. Он постоянно исчезает! Он не пытается встретиться! Словно ему и дела до меня нет.

– Они с Ильей сейчас ищут какого-то француза. Их наняли для поисков. Только об этом и думают. Найдут – и все встанет на свои места.

– Угу. Потом еще кого-нибудь начнут искать. Маша! Мне плохо!

– Плохо? Но почему?

– Я терплю поражение на всех фронтах. На работе ужас. Я в изгнании. Со мной не разговаривают.

– А что случилось?

– Я надела макет на голову одному банкиру, и из-за моей импульсивности «Артиссимо» проиграло конкурс.

– Зачем же ты надела на банкира макет? Он что, просил?

– Вообще-то нет.

– И?..

– Я защищалась! Он лапал меня!

– Тогда ты поступила правильно. Пусть скажет спасибо, что ты надела ему на голову всего лишь макет, а не журнальный столик.

– А коллеги расценили мой поступок как предательство. И макет я испортила, и отношения с банкиром.

– Но нельзя же терпеть, когда тебя нагло лапают!

– Нельзя. А моя мама сделала пластическую операцию.

– О!

– А еще обзавелась новым другом, и ей совершенно не до меня. Вся в бинтах и мечтаниях. Друг-хирург от нее не отходит. Боюсь, он ей еще чего-нибудь насоветует. Ночью мне приснилось, что мама пришила себе уши на коленки.

– О господи!

– Вот такой сюр. Представь – уши на коленках. Пикантно, да?

– Ты обижена?

– Конечно! Мне удается почувствовать себя любимой дочерью только в промежутках между ее друзьями. Стоит появиться новому бойфренду, и дочь совершенно не нужна.

– Глупости! Она любит тебя всегда, независимо от наличия партнеров. Просто сейчас она уделяет тебе меньше времени.

– Обидно!

– Не будь эгоисткой.

– Все равно обидно!

– Обижаться на маму так же глупо, как обижаться на дождь или снег. Снег будет идти, невзирая на твой протест, и мама останется мамой, несмотря на все твои обиды. И будет тебя любить.

– Только о нем и говорит! У-у, жеребец!

– Кто?

– Хирург. Сергей Маратович. А ему едва-едва тридцать. Или около.

– Для Алины Владимировны в самый раз.

– Я так не считаю!

– М-да, Лиза, у тебя и вправду проблемы. Давно я не видела тебя такой раздраженной. А как поживает господин Рудницкий? Еще зовет замуж?

– И с этим чудом не знаю, что делать. Жаль беднягу до слез. Больно смотреть, как он страдает. Но замуж за него не хочу.

– Любая другая девица визжала бы от восторга, подвернись ей подобный жених.

– Не мой тип.

– А Валдаев – твой?

– Мой!

При упоминании Валдаева лицо Лизы прояснилось. Грозная морщинка меж бровей разгладилась, глаза затуманились, губы непроизвольно расползлись в улыбке.