– Ну… – неопределенно отвечает Трофимов. – Ты радуйся, что хоть так всё получилось. Хорошо, что куклу не подбросили.

– Да, это они могут, – говорю я. – В пять минут шесть секунд. Шеф когда будет?

– Он уже здесь.

– Хорошо. Ты подпиши пока ведомости – у меня их целая куча скопилась…

…Через пять минут Трофимов заканчивает выводить свои автографы и возвращает бумаги мне. В этот момент входит Кейсана.

– Ладно, скоро зайду к нему, – вру я. – В деканат только спущусь.

На самом деле я передумал. Я не собираюсь ни идти в деканат, ни возвращаться к Бочкову. Мне просто не хочется с ним сегодня говорить. Не из-за того, что он предал всю историю публичной огласке – сделать это как заведующий он должен был, но вот шутить по поводу «расценок» точно был не обязан.

Я выхожу на улицу и, завернув за угол, начинаю отстукивать эсэмэски старостам менеджерских групп из потока «05»: « Сегодня в три часа у Б-203». Довольно скоро мне приходят два одинаковых ответа: « Хорошо».

Мы встречаемся со старостой МП-1-05 Лейлой Абасимовой, довольно симпатичной худощавой брюнеткой, на втором этаже Б-корпуса. На ней привычные моему глазу джинсы – в чем-то другом я ее даже не помню и потому подозреваю, что данный тип одежды призван скрыть какой-то телесный изъян. Она переминается с ноги на ногу так, как это делают зимой голосующие на трассе девушки, на которых, кроме короткого полушубка и колготок, почти ничего больше и нет.

– Лейла, вы принесли всё с собой? – с ходу беру я быка за рога.

– Не-а, – спокойно говорит мне она. Я даже не осознаю в этот момент отчетливо, какие эмоции больше вызывает во мне ее ответ: то ли гнев, то ли страх. В группе Абасимовой есть самые настоящие ублюдки, от которых можно ожидать не просто шантажа или провокаций, а чего-нибудь гораздо худшего. А всякого рода слухи о проблемах ненавистного им преподавателя на таких уродов в состоянии подействовать, как спичка, поднесенная к канистре с бензином.

– А почему? – стараюсь говорить спокойно я.

– Ну, вы же вчера отменили. Мы уж слышали, что на вас пожаловались, поэтому я пока дома всё оставила. Мы все-таки как сдаем, Игорь Владиславович?

– Мы сдаем нормально. Как обычно, Лейла, – холодно говорю я. – А вот до меня почему-то доносятся слухи, что некоторые ваши товарищи что-то там против меня замышляют, и вы вроде как на поводу у них пойти хотите. Это правда?

Я изображаю максимально пристальный и жесткий взгляд. На самом деле никаких слухов нет, и то, что я импровизирую на ходу – просто превентивный удар; артобстрел, чтобы мои потенциальные противники сидели тихо в своих окопах и не высовывались. Тем более, что Лейла прекрасно понимает, на кого из ее группы я могу думать в первую очередь, и, стало быть, если надо, донесет мои подозрения до нужных адресатов.

– Да вы что? – улыбается она. Надо сказать, улыбка ей очень к лицу: притягивает к себе взор и превращает ее в без пяти минут красавицу.

– Да, Лейла. Представьте себе, – всё с той же деланной подозрительностью говорю я.

– Это вам из МП-2, что ли, про меня так сказали?

– Может быть, но это неважно.

– Игорь Владиславович, это ерунда, – она всё так же очаровательно улыбается. – У нас полный порядок. Есть две девочки, которых вы знаете – они хотят пятерки и еще пока не… отдали то, что надо, но я к ним прямо сейчас подойду. Мы у двести шестнадцатой стоим – там, в конце – машет она рукой, – зачет сейчас сдавать будем. Если у них с собой есть, я сразу возьму.

– Ну, хорошо, Лейла, – теперь я говорю уже с почти отеческим добродушием в голосе. – Допустим. Но когда мы встретимся уже, так сказать, глобально?

– Я не знаю. У нас зачет назначен на три, а препода нашего до сих пор нет. Говорят, что у него есть привычка опаздывать часа на два. Он так стабильно делает.

– У него – это у кого? – интересуюсь я.

– У Хайдарова.

– А он вам не намекал на то, что неплохо было бы скинуться?…

– Нет.

«Понятно. Человек компенсирует отсутствие поборов тем, что заставляет студентов ждать его до посинения, а потом наверняка еще и прессингует по полной программе».

– А спрашивает он строго?

– Да! Еще как!

– Всё ясно, – улыбаюсь я. – А вы живете далеко, Лейла?

– В «десятке».

– У-у-у… Воистину далеко. Так во сколько нам лучше тогда встретиться?

– Давайте часов в девять или даже в десять в «Обруче» или «Трёх буквах».