Модезитт Лиланд
Шрифт:
— Гостиница? — теперь на Креслина смотрит не только Хайел, но и Мегера.
— А почему бы и нет? — ухмыляется юноша. — Раз люди будут к нам приплывать, то почему бы нам, на законном основании, не получать с них деньги за стол и кров? Само собой, там будет и питейное заведение — думаю, твои стражи это оценят.
— Хм, питейное заведение… — заинтересованно бормочет Хайел. — Может, с него и начать?
Креслин пожимает плечами:
— Почему бы и нет? Надо только заглянуть в планы Клерриса.
— А разве нам сразу потребуется такое большое помещение? — спрашивает, посмотрев на чертеж, Мегера. — Может, сделать его поменьше, но предусмотреть возможность последующего расширения?
— А по мне, если уж строить, так строить, — заявляет Хайел. Креслин прокашливается:
— И вот еще что…
— Да? — настороженно спрашивает явно не ждущий ничего хорошего Хайел.
— Каждое утро я буду заниматься с твоими людьми боевой подготовкой. И с тобой тоже.
— Но если ты собираешься заменить нас на…
— Хайел, — нетерпеливо перебивает его Креслин, — пойми, я никого ни на кого не собираюсь менять. Нам будет нужен каждый человек, умеющий обращаться с клинком. Кроме того, я не собираюсь устраивать здесь второй Западный Оплот, где оружием владеют только женщины. А Мегера не допустит превращения острова в новый Фэрхэвен или Монтгрен, где женщины считаются низшими существами. Я хочу равенства, но равенство мало провозгласить. Оно будет возможно, лишь если твои люди окажутся способными внушить к себе уважение.
Под выразительным взглядом регента капитан отступает на полшага.
— Все это относится и к тебе, — добавляет Креслин. — Завтра поутру собери здесь своих людей. Я скажу им то же самое, что ты только что слышал.
— Будет сделано, — говорит Хайел и утирает вспотевший лоб. Мегера па прощание награждает Хайела такой улыбкой, что тот пятится.
Выйдя из дома, она подходит к Креслицу и спрашивает:
— Как ты собираешься со всем этим справиться?
— Я и не собираюсь, — с улыбкой отвечает юноша. — Ясно, что у меня на все рук не хватит, но ты ведь тоже регент. Я надеялся, что ты возьмешь на себя надзор либо над работами в гавани, либо над строительством крепости. А садами и растениями займется Клеррис, хотя мне хочется, чтобы он научил этому искусству и нас с тобой.
Мегера качает головой, и ее огненно-рыжие волосы разлетаются по ветру.
— Да ты никак вознамерился создать из ничего державу, способную бросить вызов Фэрхэвену.
— Ничего подобного. Отшельничий не будет никому угрожать. Однако мы не допустим, чтобы кто-то угрожал нам.
— Вот как… — задумавшись, Мегера переводит взгляд с убогой крепостцы на развалюху, служащую им обоим пристанищем, а подняв глаза, видит Креслина, быстрым шагом направляющегося к растущим на склоне холма корявым деревцам. На ее губах мелькает едва заметная улыбка.
Внизу, в гавани, к пристани причаливает рыбацкое суденышко, над мачтой которого в расчете на поживу кружат чайки. Две женщины уже катят вниз по пыльной тропе тачку, чтобы сгрузить улов. Потом рыбу выпотрошат и разложат сушиться под старыми сетями, более или менее оберегающими ее от прожорливых птиц.
Оглянувшись в сторону склона, туда, где у ограды сада суковатых ябрушей стоит Креслин, Мегера вновь качает головой. Но на сей раз в этом движении сквозит завистливая печаль.
LXXVI
Целительница стоит перед маршалом, кутаясь в линялый, все еще мокрый от растаявшего снега дорожный плащ.
— Ты хотела меня видеть? — спрашивает маршал, устремив взгляд суровых голубых глаз на хрупкую темноволосую женщину.
— Да, Дайлисс. Я пришла из-за Креслина.
— Как тебя зовут?
— Меня знают под именем Лидия. Верлинн… мы с ним, можно сказать, родня.
Пытливо всмотревшись в лицо собеседницы, маршал говорит:
— А ведь ты не просто целительница.
— Возможно. Я ведь и не называлась целительницей.
У маршала дергается уголок рта.
— Ну, и что ты хочешь здесь получить?
— Семена, сыр, оружие. И отряд, который ты обещала Корвейлу. Новые регенты Отшельничьего будут тебе весьма благодарны.
— Но сам Креслин тебя не посылал?
— Нет.
— Семена… мы прикупили в Сутии небольшой запас, но здесь от них все равно мало толку. Поделиться сыром тоже, пожалуй, можно. И старым оружием. Кое-что можно отдать без сожаления, — маршал умолкает.