— Ну, чтобы лучше росли и плодоносили. Были устойчивее к непогоде… и все такое, — поясняет Креслин.

— А, это. Да, могу. У Лидии такое получается лучше, но я тоже справлюсь. А зачем?

— Скоро здесь будет больше людей. А людям нужна еда.

— Креслин, — медленно произносит Клеррис, — здесь слишком сухо, чтобы рассчитывать на хороший урожай, даже в том случае, если зима окажется мягкой, без сильных морозов.

— Но ведь ты говоришь об обычных растениях… — пытается возразить юноша, но тут его окликает Мегера. Он поднимает глаза от стола — как подозревает, единственного устойчивого стола на острове, реквизированного для нужд соправителей у Хайела и, вместе с тремя стульями, занимающего почти всю хижину.

— Планы резиденции — прежде всего, — напоминает она своему соправителю. — Если ты, конечно, не хочешь рано или поздно умереть во сне.

— Да, да, — Креслин снова сосредоточивается на чертеже. — Что это за большая комната?

— Трапезная. Тебе придется принимать гостей и устраивать пиры, — поясняет Клеррис.

— А эта? — спрашивает Мегера.

— Гостевая спальня, — признается Черный маг. Глаза Мегеры вспыхивают:

— Мы же договорились, что спальни у нас с Креслином будут отдельные, а для размещения гостей позже построят отдельные дома.

— Ладно, — добродушно соглашается Клеррис. — Тогда пусть это будет личный кабинет.

— Вот пусть и будет. Мне он непременно понадобится.

— Но это потребует некоторой доработки.

— Тебе придется привлечь солдат.

— Только после завершения основных работ.

— Тут ты прав, — соглашается Мегера и вновь всматривается в наброски на столе.

— Как насчет уборки камней и грязи? — спрашивает Креслин.

— Этим могу заняться я, — говорит Мегера. Клеррис кивает.

— Если хочешь…

— Мне лучше заняться этим прямо сейчас? — голос Мегеры звучит так странно, что никто не отвечает. Спустя несколько минут она прерывает молчание и на сей раз говорит совсем о другом: — Как может быть, чтобы Креслин использовал свою силу для убийства людей и оставался при этом Черным магом? Или Серым? Я всегда думала, что истребление и разрушение — это свойства хаоса.

— Дело не в том, КАКАЯ используется магия, а в том, КАК она используется, — терпеливым тоном привычного к наставлениям учителя отвечает Клеррис. — Магия гармонии связана с упорядочением вещей и явлений, сотворением, созиданием, иногда переустройством или переустановкой. Магия хаоса стремится к разрыву существующих связей, зачастую с помощью огня и тому подобных стихий. Креслин, — спрашивает он юношу, — как ты использовал свои силы, когда тебе приходилось убивать?

Растерявшись от столь прямо поставленного вопроса, Креслин откидывается на стуле и отвечает:

— Я всегда вызывал ветра.

— И чего ты от них хотел?

— Хотел сотворить бурю, иногда с градом или ледяным дождем.

— Поняла? — спрашивает Черный маг, глядя на Мегеру.

— Но так не должно быть! Получается, что злой человек может использовать гармонию, чтобы убивать и разрушать.

— Увы, в известных пределах — может. Но лишь очень могущественный маг, способный к предвидению и планированию.

— Пожалуйста, поясни, — просит Креслин. Он знает ответ, но хочет, чтобы Мегера услышала это от кого-то другого.

Клеррис пожимает плечами:

— Возьмем Креслина и предположим, что сейчас из-за этой двери на него набросятся десятеро вооруженных головорезов. В этом случае его магия окажется бесполезной, поскольку вызвать бурю мгновенно невозможно. На это требуется время, и при разной погоде разное. А любой Белый маг изжарит всех десятерых в мгновение ока.

Мегера призадумывается.

— Но если ты говоришь, что дело не в типе магии, а в том, как она применяется, то почему один и тот же чародей не может использовать и ту, и другую магию? И Черную, и Белую попеременно?

Клеррис смеется:

— Очень трудно представлять собой две личности одновременно. Ты, например, можешь некоторое время и любить Креслина, и ненавидеть его, но если оба чувства сохранятся долгое время, это может разорвать твое «Я». Двойственные чувства проявляются у многих, но рано или поздно остается либо любовь, либо ненависть. То же самое справедливо и по отношению к магии. Одни изначально склонны к гармонии, иные к хаосу, а некоторым дано выбирать. Я знал только одну Серую волшебницу, да и та умерла очень молодой. В теории это возможно, но я сомневаюсь, чтобы нашлось много магов, способных справляться одновременно и с тем, и с другим началом, — он печально улыбается и добавляет: — А для того чтобы использовать силы гармонии, необходим прежде всего здравый ум. Не доброта, не сострадательность, а здравый ум.

— Но это неправильно!

Поняв, что кроется за этим восклицанием, Клеррис говорит:

— Для тебя, к счастью, хаос — не предопределение. Тебе дано выбирать, а вот у Креслина такого выбора нет.

— Что ты имеешь в виду?

— А почему ты считаешь, что Креслину не нравится использовать свою силу для убийства?

— Ему делается плохо, — кривится Мегера. — Это я знаю слишком хорошо, но не могу взять в толк, почему человека выворачивает, если он убивает кого-то с помощью вызванной им бури, но сделав то же самое клинком, тот же человек чувствует себя превосходно.