— Ну у тебя и хватка, — бормочет Креслин, высвобождая серебристые волосы.

— Смотреть на вас одно удовольствие, — с улыбкой заявляет появившаяся на террасе Мегера, — но, боюсь, тебе пора готовиться к встрече. Паруса «Звезды» уже видны.

— Да видишь, я взял подержать…

— Давай мне, а сам отправляйся умываться… если не хочешь встретить Фрейгра чумазым, как каменщик. Кстати, что ты тут вообще делал? Каменные работы вроде бы завершены.

— Да вот… дубок.

Покачав головой, Мегера протягивает руки, чтобы взять Линнию:

— Иди ко мне, малышка, иди сюда. Оставь дядю, дядя все равно весь в хлопотах, ни минуты без дела не сидит.

— Дядя?

— А чем не дядя? Слово не хуже всякого другого. А что ты не любишь бездельничать, с этим уж точно не поспоришь.

Воздержавшись от каких-либо комментариев, Креслин передает одну рыжеволосую другой и берется за полотенца.

К тому времени, когда он успевает умыться и одеться, оказывается, что Мегера уже вернула Линнию матери и седлает Касму. Креслин делает то же самое с Волой, и регенты вместе скачут в гостиницу, оставляют там лошадей и идут к пристани.

«Звезда Рассвета» выглядит потрепанной, но где ей досталось и почему — пока сказать трудно.

— Видать, Фрейгру пришлось нелегко, — замечает Мегера, шагая к тому месту, куда Синдер и еще один матрос опускают трап. — Ты только взгляни на борт.

Фрейгр встречает регентов на мостике у штурвала.

— С кем это ты столкнулся? — спрашивает Креслин, перевешиваясь и указывая на вмятины в корпусе.

— С камнями, пущенными из девалонской катапульты.

— Это еще почему? — спрашивает Мегера.

— Потому что гильдия купцов Сутии наложила на торговлю с нами запрет. Лишь горстка мелких торговцев решилась иметь со мной дело, но впредь не приходится рассчитывать и на них.

— Почему?

— Потому что троих из них арестовали. Нам пришлось удирать из Армата.

— Вейндре связалась с Белыми?

— Я должен бы сообразить. Вот ведь идиот, — бормочет Креслин.

Мегера с Фрейгром смотрят на него в ожидании объяснений.

— Судя по тому, что удалось узнать Шиере у своей сестры, Вейндре претендует на титул… маршала Оплота. Она вступила в союз с Белыми, а они устроили те дьявольские взрывы, уничтожившие Ллиз и старших стражей.

— Ну что ж, это многое объясняет, но объяснениями сыт не будешь, — говорит Фрейгр. — На сей раз у меня есть кое-какая выручка и небольшие приобретения, но — я уж прошу прощения, ежели мы ничего не придумаем, из следующего рейса мне и того не привезти.

— Что удалось раздобыть? — спрашивает Мегера.

— Провизии я хотел бы привезти больше, — говорит Фрейгр, делая жест в сторону готовящихся к разгрузке бочек. — Тут в основном кукурузная мука и ячмень из влажных уголков Сутии. Всего около пятидесяти бочонков. Белые маги скупают весь хлеб и за ценой не стоят.

— А что они с ним делают?

— Раздают пострадавшим от недорода в Монтгрене, Кифриене и Кертисе. А раздавая, по словам торговцев, повсюду рассказывают, что это ты загубил урожай во многих землях — в отместку за нежелание Белых покориться тебе и признать Предание.

— А что говорит на сей счет дражайшая сестрица? — спрашивает Мегера, переводя взгляд с груза на капитана.

— Дражайшая… кто?

— Риесса, — поясняет Креслин. — Тиран Сарроннина.

— Ничего, кроме того, что все толки о Западном Оплоте всегда служили для чародеев лишь предлогом.

— Надо думать, Белые и посейчас твердят, будто Западный Оплот намеревался силой обратить весь Кандар к Преданию.

— Еще как твердят, — кивает Фрейгр.

— А что еще ты раздобыл? — спрашивает Мегера.

— Малость золотишка. Больше, чем ожидал.

Мегера удивленно поднимает брови.

— Они что, отказываются продавать, но покупают? — высказывает предположение Креслин.

— Лишь некоторые. Те, с кем я сговорился прежде, чем гильдия вызнала, кто мы такие. Я же не орал на каждом углу, кто я и для кого торгую. Корабль ходил под флагом Монтгрена. Но у них самих на продажу мало что имелось, не было даже кифриенских сухофруктов, а уж этого добра всегда навалом. Я прикупил на свой страх и риск овсяных лепешек для лошадей — вы мне их не заказывали, но цену за них взяли невысокую, и мне показалось, что лучше везти фураж, чем пустые бочки. Ну а потом я все-таки откопал немного железа и кое-какую древесину. Правда, бревна короткие и в основном береза, она слишком ломкая и легко загнивает. Подвернулась парусина — взял и ее; небось пригодится. Тут еще на борт попросилась семья одного малого, который приходится кузеном Еритиллу. Он оплатил проезд золотом, к тому же сам искусный бочар. У нас таких ремесленников нет, но я честно предупредил его, что с древесиной на острове негусто. Но он сказал, что ежели потребуется, сможет плести корзины из тростника или даже морских водорослей. Его дочка начала проявлять способности Черной, и Белые уже взяли ее на заметку.

Креслин благодарит Фрейгра, но понимает, что хотя капитан сделал больше, чем можно было от него требовать, привезенного явно недостаточно. Прежде всего это относится к муке.

Уже по пути к гостинице, где они оставили лошадей, Мегера откидывает волосы назад и говорит:

— Могло быть и хуже.

— Могло, но ненамного.

— Ну почему ты всегда видишь происходящее только с Белой стороны? Ведь что ни говори, а сорок с лишним бочек маисовой муки — это не пустяк. На некоторое время их хватит.