Яша был ровесником Каплуна и умер так давно, что Старый Каплун уже забыл, как он выглядел, а Лида жива. Считалось, что она всегда болела, лечилась и каждый день умирала, а Яшу пережила на сорок лет и до сих пор скрипит, болеет и лечится.

Они всегда жили хорошо.

У соседей уже холодильник, когда в семье Старого Каплуна зимой и продукты в авоське за окном, а летом – в ведре с холодной водой, которую нужно было менять каждые два часа.

Когда он купил холодильник, соседи смотрели телевизор.

Так они шли ноздря в ноздрю, они всегда были на шаг вперед. Первый инфаркт тоже достался Якову Соломоновичу, он и умер первым в 63-м году, и тогда случилась эта история.

Старый Каплун и Яша были из Польши, оба воевали, но недолюбливали друг друга. Корни их антипатии лежали в идеологии: Яша был коммунистом, еще в Польше он был членом компартии и надеялся, что в Союзе получит должность за заслуги перед Коминтерном (была такая организация коммунистов всего мира, руководимая из Москвы), но получил десять лет и уехал на Колыму, как многие польские товарищи Яши по партии.

Потом часть их освободили, и они воевали в составе польской армии, созданной СССР в ответ на армию, созданную польским правительством в изгнании, сидевшим в Лондоне.

Яша занимался снабжением крупной армии, у него даже был свой спиртзаводик, смонтированный на машине студубеккер. Он сам ездил на этом «студебеккере», у его койки стояла тумбочка, в которую был вмонтирован краник, выдававший ему спиртягу в любое время суток. Обладание таким чудо-краником давало ему огромные преимущества, и он привез домой много барахла, часов, и даже шепотом говорили, что у него целый кувшин золотых монет с профилем кайзера Вильгельма.

После войны Яша и Старый Каплун выжили и оказались на одной площадке «сталинского» дома, который строил стройтрест, где Яша работал в отделе комплектации. Квартиру Старого Каплуна получила Дора на фабрике, где она работала начальником цеха и парторгом. Двое детей и заслуги перед социализмом позволили занять новую квартиру в новом доме.

Яша совсем не пил после войны, а Старый Каплун в те годы осушал каждый день не один стакан. Он открывал сейф, где стояла чекушка водки, лежали головка лука и черный хлеб, наливал стакан, отворачивался от портрета вождя (не мог смотреть) и залпировал стакан за здоровье семьи, потом отрезал кусок луковицы, макал ее в чернильницу, где была соль, и заедал все куском черного хлеба.

Жили соседи хорошо; Яша был практичным человеком, держал в сарае много лет кабана, каждый день носил ему целые ведра еды, а поздней осенью приходил мужик и бил кабана острым шилом – это шоу наблюдал весь двор, кроме старого Каплуна.

В этот день Старый Каплун на улицу не выходил, он не хотел видеть это жертвоприношение чужим богам.

В обычные дни он восседал на стуле во дворе, где царил, как Мафусаил или царь Соломон, если кому-то так приятнее.

Так вот, Старый Каплун Яшу не переносил, за кабана в первую очередь, во вторую – за запах кабана, мешавший старому Каплуну сидеть во дворе с комфортом.

Каплун был человеком набожным и не понимал, почему еврей должен держать кабана. Старый Каплун понимал, что нужда заставляет выживать, но почему кабан? есть кролики, куры, а тут кабан, которого держит еврей.

Никто во дворе, кроме Яши, не держал свиней. Каплун всегда, когда Яша нес кабану корм, посылал на него проклятия на языке, который никто не понимал. Яша точно понимал, но делал вид, что не слышит.

Каплун до глубокой старости работал в молочном магазине. Магазин, конечно, был государственным, но его все называли «молочный Каплуна». У него там был железный порядок, Каплун сам утром, в половине седьмого, разливал по бидончикам свежее молоко. Для этого у него был серебряный черпак. Каплун так ловко опрокидывал его в бидон, у Каплуна были крахмальные нарукавники, две Маши, его продавщицы, тоже были накрахмалены, как официантки в ресторане при железнодорожном вокзале.

В этот утренний час они готовили витрины с сыром и творогом; маленькие баночки со сладким кефиром и ряженкой стояли на прилавке, творог с изюмом в серебряных пачечках ждал детей, которые уже в семь начинали идти в школу.

Они заходили к Каплуну, брали баночку сладкого кефира с коровкой на бумажной крышечке и сладкого творога в серебре и брели в объятия директора школы Бетти Давыдовны.

В дверях школы их встречала мама директора, старая добрая старушка, которая гладила по голове хороших учеников и строго следила за хулиганами, которых в школе было немало.

В школе находилась квартира директора школы, где они жили, круглосуточно наблюдая за педагогическим процессом и территорией.

Каплун работал в молочном, пока не упал на мраморный пол с инсультом. Потом отошел, но больше работать не мог, его дети, благодарные старому Каплуну, каждый день выносили его на улицу, кроме пятницы. Мало кто тогда понимал, почему в этот день Старый Каплун не дышит свежим воздухом. Старый Каплун сидел дома, свет в их окне в тот день не горел, только мерцали свечи.