В кристаллическом мозгу ПУРа Седьмого журчал хронометр, отсчитывающий миллисекунды. Их минуло уже много, но ответа с базы не было. «Люди мудры, но медлительны, — думал ПУР. — Они великодушные медлительные хозяева...»

Патрульный снова включил передатчик и затребовал контрольный отзыв...

Отзыва не было. База молчала.

«Такого еще не случалось, — думал ПУР Седьмой. — О чем это свидетельствует? Люди могут медлить. Но ошибаться они не могут. Это исключено. Значит...»

Сиреневые сполохи играли на поверхности объекта, завивались в облака...

II

— Мария, — сказал Олег, притрагиваясь к ее руке. Выра

жение его глаз было жалким и упрямым одновременно. —

Ничего у мепя не выйдет...

Опа не смотрела на него. Даже не убрала прядь волос, свисающую со лба. Он ждал, что сейчас из-за этой пряди, словно из-за кустов, блеснет серый холодный глаз. Но Мария не подымала ресниц — длинных, прямых, жестких. Она и так, не глядя, знала, какое у него сейчас лицо. За год совместной работы на спутнике-базе можно узнать человека лучше, чем за тридцать лет жизни на Земле.

— Да, ты не изменился, — сказала она. — И не надо.

Не подражай программе, которую ты изобрел для своих

роботов.

—- Но сколько же это будет длиться?..

Она молчала. Лучше не давать повода для разговора. Старая песня. Надоевшая песня. Ненужная песня.

Мария потянулась к дверце термостата. Щелкнул замок. Она вынула пробирку с жидкостью. Посмотрела на свет, прежде чем вставить в автомикроскоп. Жидкость помутнела, приобрела розоватую окраску.

— Штамм мутировал, — сказала она. — Космос заставил

его измениться.

Она говорила «без подтекста», но Олег сам вообразил его.

— Советуешь и мне облучиться? Измениться через ДНК?

Стать таким, как нужно тебе?

Она тряхнула головой. Золотистая прядь взметнулась у виска. Мария повернулась к Олегу, в ее глазах сверкал сизый лед.

— Неужели ты не можешь понять? Ты, признанный гений,

изобретатель Главного оружия, конструктор патрульных ро

ботов? Жаль только...

Он попытался придать своему лицу насмешливое выражение, и Мария закончила резче, чем намеревалась: ...— что ты не понимаешь людей.

40

— Возможно, — подозрительно быстро согласился Олег. – ~

А как бы ты посоветовала научиться понимать их?

Она по-своему истолковала его ответ и поспешила защититься:

— Об этом нам твердят в школе, когда советуют больше

интересоваться художественной литературой...

Он пожал худыми, острыми, сильными плечами:

Но я читаю достаточно. Не только по математике ц ки

бернетике. Ты знаешь...

Ну да, как же, по биологии, — подхватила она. —

По анатомии и физиологии человека...

Он принял вызов. Не ожидая приглашения, сел, закинул ногу за ногу. Сплел до хруста пальцы и обхватил ими колено.

— Верно, — сказал он. — По биологии. По философии. Там

есть основа всего, о чем толкует художественная литература.

Он сказал «толкует», хотя мог бы догадаться, что этого она ему не простит.

Образы тигров и характеры змей. Это ты хотел сказать?

Там есть все, из чего можно составить и образы, и ха

рактеры, и варианты поведения людей. Элементарных блоков

и механизмов не так уж много, пожалуй, даже меньше, чем

букв в языке.

Если тебя интересуют только буквы, ты никогда не на

учишься говорить и понимать то, что говорят тебе, — ответи

ла она.

Например, я знаю, что главное твое качество — упрям

ство. Но разве мне обязательно знать все его проявления?

Наконец-то договорились, — обрадовалась она.

Но он не уходил, и его взгляд был достаточно красноречив.

— Я устала, — сказала Мария. — Почему ты хоть этого не

поймешь? Почему вы все этого не поймете? Да, мне правятся

иные люди, такие, как Петр. Почему вы не оставите меня в