Шрифт:
– В целом вы мне нравитесь, – продолжала Прахова. – И внушаете доверие. Но для полной уверенности… как ваша фамилия?
– Пархоменко. Сергей Сергеевич, – представился Приезжий, начиная внутренне яриться.
– Не покажете ли еще раз свой служебный мандат?
– Мадам, это смешно! – Он достал удостоверение и снова мельком показал его. – Не хотелось беспокоить пожилую женщину, поэтому я пришел сам, но если у вас мания бдительности, вас вызовут на Петровку. И мы поговорим там!
– Нельзя ли поближе, голубчик? – невозмутимо проговорила мадам.
Приезжий поднес удостоверение к глазам Праховой. Та сноровисто придержала его рукой, попробовала ногтем фотографию и хихикнула:
– Документик фальшивый.
Приезжий выдернул удостоверение, отступил.
– Вы меня оскорбляете при исполнении служебных обязанностей! – рявкнул он.
– Всем вы хороши, вот только манеры, манеры… Настя, телефон!
Тотчас под левой рукой хозяйки возник аппарат.
– Я ведь могу легко проверить, – она опустила ладонь на трубку.
Не хотелось Приезжему устраивать побоище с двумя бабами, ох, не хотелось. Чутье подсказывало ему, что Прахова что-то знает, чего угрозыску не сообщила. Однако какую игру ведет старуха сейчас?
– Мадам, – пригасив тяжелыми веками полыхание кавказских глаз, произнес он умиротворяюще, – вы только отнимаете у меня драгоценное время!
Прахова, пристально наблюдая за гостем, на ощупь набрала 02.
– А ну прекрати свои штучки, старая стерва! – скинув все личины, волчьим приисковым голосом приказал он.
И двинулся к Праховой, готовый уже ко всему ради поставленной задачи… Но только не к тому, чтобы увидеть нацеленный на него пистолет.
Крайнее изумление Приезжего и победительное торжество Праховой заполнили наступившее молчание. Но вот она насладилась эффектной сценой и нарушила паузу:
– Сядьте на место, голубчик, и поговорим о деле. Миркин работал на меня.
– О-о-о!.. – произнес Приезжий, веря и не веря.
– Люблю отчаянных молодых людей, – причмокнула Прахова. – Доля риска разнообразит жизнь.
Зазвонил будильник, Приезжий вздрогнул.
– Садитесь, садитесь, это гомеопатия.
Он сел, настороженно следя, как старуха, отложив пистолет, принимала свои крупинки.
– Вы верите в гомеопатию?
– Извините, мадам, я верю только в себя и в наличные деньги.
– Стало быть, и в меня не верите?
– Я показал вам удостоверение, которое вы сочли фальшивым. Вы мне – пистолет. Этого достаточно для обоюдного доверия?
– Возможно, вы считаете, что милиция выпросила в музее бельгийский браунинг, всю эту обстановку и меня в придачу и решила перед арестом устроить вам маленький розыгрыш? Ай-яй, такие умные глаза и такие глупые мысли…
Приезжий рассмеялся:
– Уговорили… Мадам, я у ваших ног!
– Очень мило. Кстати, меня зовут Антонина Валериановна. А вас как величать, «товарищ Пархоменко»?
– Что в имени тебе моем? Как сказал какой-то поэт. По-моему, дело сказал… Зовите Володей.
Параллельно светской болтовне ум Приезжего впивался в новую загадку: кто она? перекупщица или матрасница? От этого зависела цена.
Матрасниками называют ту разновидность купцов, которые просто скупают и накапливают, накапливают – ради самого накопительства.
Пожалуй, матрасница, думалось ему. Только нетипичная. Матрасник – скряга, лишней копейки не потратит, порой только что не нищенствует. Прахова же явно жила припеваючи.
– Володя… Владимир… – раздумчиво пробовала Прахова на язык. – Лучше Вольдемар, согласны?
– Как вам больше нравится.
– Вы когда-нибудь бывали у Бориса? Не помню, чтобы я вас видела.
«Вольдемар» уже не имел нужды скрытничать:
– Мы с ним не были знакомы.
– А-а, значит, кто-то был между?
– Да, болтался один – с дырявой головой.
– Эти длинные цепочки, Вольдемар, довольно опасны. Всегда найдется слабое звено.
– От посредников не избавишься, Антонина Валериановна. Нас с вами напрямую свел только случай.
– Будем надеяться, счастливый. Хотите кофе?
Приезжий хотел. И Настиными заботами был вскорости доставлен сияющий кофейник и все прочее для услаждения души. Атмосфера установилась почти семейная.
– Вам у меня нравится?
– Немного непривычно, – признался «Вольдемар», – Особенно потолки.
– Да, голубчик, четыре метра двадцать сантиметров. Дом строил мой отец, когда-то семья занимала весь этаж. С семнадцатого – лишь эту квартиру, а потом нас еще уплотнили. Вы небось и не слышали подобного слова?