Она повернулась к нему с легкой усмешкой.

— Тогда тебе придется сказать отцу, что плату за экзамены опять повысили, верно?

У него не было особого желания развивать эту мысль, ведь ему еще предстояло изобрести убедительную ложь, чтобы отчитаться перед отцом за тридцать фунтов, которые вдруг ни с того ни с сего понадобились ему.

— Какая хоть она из себя? — спросил он. По голосу за дверью в тот вечер, когда он безуспешно пытался проникнуть в таинственный дом, можно было представить старую неопрятную ведьму, беззубую, со сморщенными, трясущимися руками.

— Вполне симпатичная, — безразличным тоном ответила Триш.

— Я не о том. Как она выглядит?

— Как выглядит? — Триш попыталась сосредоточиться. — Ну, она… скорее, пожилая.

— Старая, что ли?

— Нет, зачем же… — Она покачала головой. — Просто пожилая. Ну, что-то около пятидесяти, я думаю. Волосы подцвечивает синькой, — оживилась Триш. — А в остальном она вполне ничего.

— Ну, она хоть производит впечатление человека знающего?

— Трудно сказать… — Триш произнесла это совсем тоненьким голоском.

Сейчас он молил всех святых о том, чтобы эта женщина, подцвеченные у нее волосы или нет, знала свое дело. Он снова посмотрел на часы — наверно, в десятый раз за последние пять минут. Триш отсутствует в общей сложности уже больше десяти минут, почти четверть часа. Что-то на этот раз все-таки происходит. Не может быть, чтобы снова была лишь ложная тревога.

Он услышал шаги по тротуару и посмотрел в заднее зеркальце. Яркий свет витрины высветил фигуру в форме, блеснули начищенные пуговицы, белый ремень, кобура на поясе. Полисмен! Господи боже мой!

Деон замер от страха, сидел, вцепившись в рулевое колесо, а констебль не спеша приближался. «Не будь дураком набитым, — уговаривал он себя. — Ну и что с того, что „фараона“ увидел? Человек на дежурстве, делает обход, высматривает воров, грабителей и убийц».

Но побороть ужас он не мог. И пока полисмен шел в его сторону, сидел, уставившись прямо перед собой, боясь шевельнуться, боясь повернуть голову, чтобы не встретиться с ним взглядом: ему казалось, что глаза выдадут его. Шаги замедлились (если он заговорит, если что-нибудь мне скажет, я ведь даже ответить не смогу, язык просто не послушается) и, прозвучав у самого уха, стали удаляться, мерные, неторопливые.

Деон смотрел вслед полисмену, пока тот шел по улице и затем исчез в тени деревьев.

И снова шаги, быстрые, легкие. Триш. Он даже не заметил, как она вынырнула из-за угла. Он попытался угадать по ее лицу — да? — но она мелькнула в свете фонаря, и он не успел ничего разглядеть.

Он выскочил открыть ей дверцу, но она опередила его.

— Порядок?

Она кивнула, не глядя на него.

— Ты уверена?

Она села в машину, подоткнула под себя юбку (тоже зеленую, но не ту, что надевала в прошлый раз, а в мелкий белый цветочек), чтобы не прищемило дверцей.

— Уверена, — выдавила она, и он не узнал ее голоса. Он захлопнул за ней дверцу и, обходя сзади «фиат», почувствовал вдруг, что снова может воспринимать окружающее. В голове была путаница, радость и стыд — все смешалось. Он сел за руль. Вдохнул запах дезинфекции. Запустил двигатель, включил ближний свет, тронул с места.

Некоторое время они ехали молча. Впереди на перекрестке горел красный свет, он сбавил скорость, рассчитывая подкатить на зеленый, чтобы не останавливаться. Но свет упорно горел красный, и он вынужден был затормозить.

Он сидел и ждал, когда автомат сработает и загорится зеленый.

— Куда ты меня везешь? — спросила она все тем же чужим голосом.

Тогда он посмотрел на нее.

По лицу ничего не заметно. Все та же столь хорошо знакомая Триш — темные волосы, чуть неровные зубы, опущенные в улыбке уголки губ. Но сейчас она не улыбалась. Хотя и не выглядела ни подавленной, ни мрачной. Просто улыбки не было.

— Домой, — сказал он. — Разве мы не так договорились? Ты побудешь там, пока… ну, пока все не произойдет.

— Хорошо, — сказала она.

Апатия. Вот именно. Ей все безразлично, подумал он. Приготовилась к любому исходу — будь что будет. Такой она еще никогда не была.

— Ты мне расскажешь, как все было? — спросил он.

Она качнула головой. Вспыхнул зеленый свет, и Деон свернул на главную дорогу к городу, где сплошным потоком неслись автомобили; он был даже рад, что обязанности шофера позволяли ему не разговаривать.

Неожиданно она сказала:

— Было совсем не страшно.