Нарочитое «невпопад», как ни странно, попадает «точно в яблочко», в смысловой центр ситуации, ведет к переосмыслению ее в глазах собеседников и свидетелей. Энкод – смеховой код встречи различных «логик» – твоей и моей, свидетелей диалога. Каждое «я» имеет свои взгляды на жизнь, свои ценности, свой язык, свои подходы к реальности. Примером может служить «Детское я», «Взрослое я» и «Родительское я» личности, о которых идет речь в главе «Стратегия и тактика эффективного конфликта». Энкоды сталкивают между собой разные «я». Это всегда пересечение (и пресечение) несовпадающих логик, разборка, которую непохожие «я» учиняют друг другу…

«Мне голос был, что все шизофрения» – как бы подшучивает над нами (даже над нами, авторами!) энкод [24] .

В «классическом» юморе смех так же подразумевает «третьего» – зрителя, который наблюдает комедию на сцене. Однако это объединение внутри своей головы может совершить каждый наблюдатель. Энкод – персонален: он озвучивается для этого конкретного собеседника. Говорящий «приглашает» с помощью энкода своего партнера в свою– другую логику, в свою персоно-логику: ты думаешь так, но посмотри, существует еще и это.

Иначе говоря, «классическое» комическое безлично. Остроты, шутки, афоризмы гордятся собственной формой. Они обладают внутренней завершенностью. В отличие от них, энкод – неотшлифованный материал, бриллиантом его не назовешь, скорее уж – алмазом; но твердость, режущие свойства показывает те же. Энкоды – первичная форма комического, его первозданная суть…

Гений Жванецкого – в построении живого, «личного», насквозь пронизанного душевной связью диалога «я – ты». Поистине – источник энкодов.

(И вообще, что вам до кода да Винчи? Энкоды Жванецкого – ближе…)

Комичность энкодов лишь отчасти содержится в них самих; она раскрывается в столкновении реплик партнеров.

Энкоды – комедия речевых положений. В ней участвуют – вольно или невольно – двое, трое и более людей.

Воистину так! – если, конечно, мы сами понимаем, о чем это мы…

Лекция закончена. Все свободны…

Мы будем говорить не о «детских играх», а о тех, в которые играют взрослые люди. Тем самым мы следуем за автором бестселлеров «Игры, в которые играют люди», «Что мы говорим после того, как сказали “Привет!”», «Секс в человеческой любви» – все за тем же Эриком Берном, врачом и психологом, основателем знаменитой школы трансактного анализа. Эти игры совсем не комфортны, а порой и весьма неприятны для тех, кому приходится в них играть. Но мы покажем, как человек, знакомый с энкодами, может распознать, расшифровать игру заранее и либо выиграть либо выйти из игры без ущерба для себя и окружающих.

Автор книги «Психологии искусства», великий российский психолог Л.С. Выготский считал (если его правильно прочитать!), что сознание человека – это некий театр, сцена, на которой живут и действуют люди, в нас запечатленные.

И эта же идея существует в современном трансактном анализе. Согласно Эрику Берну, в каждом из нас присутствуют три человека, точнее, очень много разных людей, но в каждом из них могут быть выделены на три ипостаси – три «я»: «Родитель» (Р), «Взрослый» (В) и «Дитя» (Д). Обычно это зарисовывается так (рис. 4.1):

Рис. 4.1

Если принять эту мысль, становится ясно, почему мы так остро реагируем на наезды в свой адрес, хотя и понимаем, что это глупо; почему мы терзаемся мыслями, в которых не находим ничего разумного, или впадаем в гамлетовские сомнения, хотя следует действовать решительно; почему нас одолевают влечения, которым не должно быть места в жизни; почему срываемся и кричим на близких и т.д. и т.п. – словом, почему мы ведем себя неразумно, нелепо, нерационально, хотя вроде бы и за словом в карман не полезем, и камень за пазухой не держим, и голова на плечах есть... Все проясняется, когда мы понимаем, что люди и ситуации вокруг нас вызывают к жизни реакции тех, кто «живет» внутри, то есть – внутреннего Родителя, который ведет себя порой бесцеремонно, вторгаясь в наши расчеты и путая карты; внутреннего оппонента-Взрослого, который не соглашается с «нашими» аргументами; внутреннего Ребенка, который бунтует или рыдает, как мы когда-то в детстве.

Родитель, Взрослый, Дитя – это не какие-нибудь «абстракции», а живые люди, идеально присутствующие в нас – множество голосов, «логик», противоречивых чувств и реакций [25] . Все те, кто нас воспитывал, старшие, с кем мы росли, кому было дано внести вклад в наше развитие, в наш личностный рост. С этими родительскими фигурами можно общаться «вживую» – с ними возможен реальный контакт, в сложных ситуациях мы часто апеллируем к этим фигурам, взываем к ним, разговариваем с ними. Сам Эрик Берн, которому было 8 лет, когда отец его умер, всю свою жизнь мысленно обращался к нему, советовался с ним. Родительская «часть» очень сильна в каждом из нас.