— А теперь, — торжественно объявила Женя, — Дженни покажет, чему она научилась за неделю. Во-первых, она уже почти начала говорить. Скажем, когда она лает вот так — тяв, — изобразила Женя, как могла, — то это она просится гулять. А когда так — гав-гав, это она хочет, чтобы ей дали поесть. Но это не все. Она знает команды. Сидеть!

И Дженни села по приказу хозяйки, а по команде дай лапу протянула лапу. Отчего-то левую.

— Замечательно, она у нас левша, как я, — сказала мама. — А команду голос она тоже уже знает?

— Дженни, голос! — крикнула Женя очень строгим голосом.

Дженни подняла голову, тоскливо взглянула на хозяйку и начала тихо подвывать.

— Это халтура, — сказала строгая Женя. — Голос! Ав, ав, — показала она Дженни, что той надо сделать.

— Ав, — негромко сказала Дженни.

— Громче, Дженни. Как если бы здесь были воры.

— Р-р-р-ав! — громко гавкнула Дженни и тут же получила корочку ароматного черного хлеба, который очень любила. Чему Женя всегда удивлялась — сама она предпочитала длинные французские батоны из нежной белой муки.

— Браво, — захлопала в ладоши мама, — теперь нам с ней ничего не страшно.

— У собаки — драматическое сопрано, — сказал дедушка.

Ему бы только посеяться над маленькими.

— Никакое не драматическое, — сказала Женя, вступаясь за свою собаку.

— У нее меццо-сопрано, — сказала мама примирительно.

— А теперь всем мыть руки, — скомандовала бабушка из кухни. — И садиться за стол.

И она внесла на веранду дымящуюся супницу с борщом.

— И рюмочку не грех выпить, — сказал дедушка, доставая из холодильника запотевший графинчик. — После трудов праведных…

После обеда Женю сегодня по поводу субботы не отправили спать, как было положено в будни.

Спать ушел к себе наверх дедушка. Прикорнула на кушетке под лестницей мама, а бабушка попросила Женю помочь ей вытирать на кухне тарелки.

— И как же ты собираешься учить собаку разговаривать? — спросила бабушка, лукаво глядя на внучку.

— Ну, ты же учишь меня английскому языку. А я буду учить Дженни русскому. Хотя, наверное, ее и английскому языку тоже можно научить. Она же английского происхождения.

— А ты не боишься, что у собаки для таких занятий не подходит речевой аппарат?

— Ах, как с тобой скучно, бабушка. Все у нее предусмотрено. Правда, Дженни?

И Дженни сказала:

— Ав.

— Вот видишь! Еще как предусмотрено.

— Да, хорошая артикуляция, — согласилась бабушка. — Но ты не отвлекайся, а вытирай насухо.

Еще одно событие, потрясшее поселок Нарядный, случилось в самых первых числах августа: на улице Гагарина, прямо напротив Жениного дома, у соседского забора снимали телевизионное кино.

Скорее всего, снимали какую-нибудь очередную серию про всяческие страсти, разгорающиеся в течение дачного сезона. Когда у отпускников и молодежи на каникулах к вечеру, после прополки и полива, оказывается много свободного времени: тогда приходит пора преферанса, петард, костров, прослушивания громкой музыки, шашлыков по субботам, танцев и мечтаний. В эту пору зачастую и завязываются самые нежные дружбы, некоторые из которых длятся потом всю жизнь. Почитайте на досуге анонсы телесериалов в программе передач. Там так и сказано: Петя рассказал Маше, что влюбился в Лиду, тогда как Сережа узнал о том, что его родная бабушка оставила ему в наследство старый дом. Так что нет ничего странного, что молодые телевизионщики решили правдиво и со вкусом отразить эту сторону жизни нашего населения дачного ее периода. И уж тем более ничего удивительного нет в том, что в качестве натуры они выбрали именно этот поселок и именно эту улицу, на которой жили Женя и Дженни. Ведь как уже было сказано, это была очень нарядная улица.

Дело было, как ни странно, под вечер, то есть съемки происходили на закате, в режиме, как говорят в кино. На их улицу въехал большой автобус с надписью крупными красивыми буквами на боку Российское телевидение. Тонваген, называется это не специальном телевизионном языке. Ведь вы знаете, конечно, что люди разных профессий говорят на разных специальных языках, и даже дети говорят на своем. Потому, быть может, что хотят, чтобы взрослые, когда подслушивают, не всегда понимали их секретные детские разговоры.

Едва подъехал этот самый автобус, из него посыпались молодые люди в шортах, майках и кроссовках. Одни из них были в бейсболках, другие в панамах, а один гражданин постарше, появился последним в шляпе, сандалиях и с мегафоном в руке. И зеваки, которых сразу же собралась небольшая толпа, дружно решили, что этот самый господин и есть здесь самый главный режиссер.

Но оказалось, это было не совсем так — это был помощник режиссера. А сам режиссер приехал отдельно и чуть позже на машине типа внедорожник явно заграничного производства. Чему тоже не приходится удивляться. Все, кто хоть раз смотрел наше телевидение в его художественной ипостаси, могут догадаться, в каких сложных условиях пересеченной местности приходиться подчас работать мастерам камеры и голубого экрана.