Шрифт:
— Ну, вот, — сказал несколько запыхавшийся дедушка, — все, девочки, пойдемте в машину. А то ваша мама уже ругается, что мы долго раскачиваемся.
— А мы и не раскачиваемся. Правда, Дженни. — Женя обернулась к дому и помахала ему рукой. — Прощай, домишко. Не грусти, мы еще приедем. И будем гостить у тебя все следующее лето…
И вот, когда все уселись, и машина уже выехала из ворот, и дед их запирал на большой замок, Женя крикнула:
— Подожди, подожди, мама. Смотри, смотри.
На их заборе неподвижно сидел Рыжий и смотрел на них грустными глазами.
— Это он пришел нас проводить, — сказала бабушка.
— Рыжий, — крикнула тогда Женя, — Дженни любит тебя. И она еще вернется, не грусти, Рыжий. Милый, милый кот.
Дедушка сел на переднее сидение рядом с мамой. И они тронулись, А Женя и Дженни смотрели сквозь заднее стекло, пока и сама дача, и забор не остались за поворотом. А с ними и весь дачный поселок Нарядный.
Митинг
— Ах, бабушка, не нужен мне этот белый бант. Я не кукла. И вообще, банты носят одни пудели.
Так говорила Женя, стоя перед большим зеркалом в прихожей. На ней было коричневое платье с отложным кружевным белым воротником. И коричневые лаковые туфельки с острыми мысками и с золочеными пряжками.
— Господь с тобой, — сказала бабушка. — Где это, скажи на милость, ты видела пуделя с бантом?
— Как это где? Бант носит пудель Артемон, — объяснила Женя, вырываясь из бабушкиных рук. — Ну, приятель Мальвины. В которую еще влюбился Буратино.
— А вот и цветы! — крикнул дедушка с порога, едва войдя в квартиру. Его уже с самого утра послали к метро в цветочную палатку. — Вполне, мне кажется, пристойный букет.
День был такой необычный, что бабушка даже забыла попросить дедушку по пути за цветами захватить еще и молока и хлеба.
— Розы — это хорошо. Это правильно, не гвоздики же дарить. Но почему чайные? — спросила бабушка, критически разглядывая букет. — И к тому же, почему их здесь восемь? Четные букеты приносят только на похороны.
— Вот пройдоха, — вздохнул дед, — эта продавщица. Она меня надула. Я просил девять, но не проверил, когда она заворачивала. И один цветок она стащила.
— Притырила, — поправила деда Женя.
— Зажала, — вставила мама.
— Что ж, будешь дарить семь, — сказала бабушка. — Одну давай сюда. Я поставлю ее в вазу на свой столик.
— А чайные — это тоже красиво, — сказал дедушка не вполне уверенно.
— Ах, надуть тебя, папа, нетрудно, — заметила мама, которая не могла проводить дочь в школу сама, потому что как на зло на этот день у нее с самого утра было назначено важное совещание в офисе. — А что чайные, это даже неплохо. Не алые же дарить: было бы похоже, мама, что твой муж уже влюбился в учительницу твоей внучки.
— Да я его на рынок боюсь посылать, обязательно его обжулят, — проворчала бабушка. Ей не нравились шутки в адрес ее мужа и его возможной влюбленности в кого-нибудь другого, кроме нее. Пусть даже и в учительницу. И она прикрикнула на Женю:
— Да не вертись ты, стой спокойно.
— Я все равно его по дороге сниму, — упрямилась Женя. — Быть может, когда ты ходила в эту, как его… в гимназию, банты и были в моде. Но сегодня это вовсе не модно. Самостоятельная современная девочка не может носить бант. Ни под каким видом. Мальчишки засмеют.
Все это она произнесла с самым важным видом, чувствуя свою значительность: еще бы, все семья и весь вчерашний вечер, и сегодня с раннего утра крутилась вокруг нее.
— Ты что же, полагаешь, я родилась до революции? — буркнула бабушка, сдавшись и откалывая бант. — А я, между прочим, даже не застала раздельного обучения.
— Это как? — спросила Женя.
— Когда-то давно, после войны, мальчики и девочки обучались в школе раздельно. Каждые в своей.
— Это еще зачем? — удивилась Женя. — Тогда уж и дворы надо было бы делать отдельными. И катки.
— У моей дочери вообще плохо с чувством времени, — сказала мама невпопад. Что было неверно. У Жени с чувством времени все было как раз хорошо. А вот у мамы — неважно, и она вечно куда-нибудь опаздывала.
— Я хотела сказать, — поняла свою оплошность мама, — с чувством исторического времени.
— Ах, перестаньте молоть ерунду! — нервно воскликнула бабушка. — Кстати, Света, ты опаздываешь.