Иногда на завтрак были сосиски и жареные бобы, но чаще — яйца всмятку. Джессика их обожала. Еще она любила молоко и апельсиновый сок. Зимой обычно ела овсяную кашу с сахаром, а по субботам они всей семьей жарили блины. Еда для малышки всегда много значила, ведь девочка находилась в постоянном движении. Джессика была голубоглазой худышкой с темными, как у отца, волосами. Она вообще казалась копией Дэниела. А какой она была нежной и веселой! Как смеялась, обнималась, хихикала! Как любила отца! И как они были счастливы вдвоем!

Слезы душили Дэниела. Жизнь без дочери была похожа на ад.

Он вспомнил о вчерашнем завтраке, состоящем из тоста и чая. Одному есть не хотелось. Дэниел прочитал где-то, что отсутствие аппетита — признак депрессии. Возможно, в его случае это так и есть. Да только как тут в нее не впасть, если долгожданная свобода означает возвращение на неухоженную ферму со сломанными заборами, переросшими сорняками и с сокращенным поголовьем скота. А главное — пустой дом, в котором больше нет звонкого дочкиного голоса. Дом без Джессики лишился жизни.

Дэниел почти потерял надежду вырвать дочь из цепких рук тещи.

— Теперь ты не вправе рассчитывать на то, что девочка будет жить с тобой, — убийственно спокойным голосом сказала по телефону Сьюзен. — Ей столько пришлось пережить, пока ты сидел в тюрьме! Она только сейчас начала немного успокаиваться. Кроме того, ты вряд ли сможешь заботиться об одиннадцатилетнем подростке. У Джессики трудный возраст.

Ну, конечно, Сьюзен. А ты сможешь. Хорошо же ты воспитала свою дочь!

Когда около восьми утра Дэниел решился зайти на кухню, Лили уже успела проснуться и собрать раскладушку. Девушка стояла у плиты и жарила не только бекон, но и грибы, яйца и помидоры. Лили повернулась в его сторону и сказала:

— Я услышала трактор.

— Вы купили все это вчера в городе? — удивленно спросил Дэниел.

— Естественно. В холодильнике сок. Еще у меня есть кофе, — добавила она.

— Отлично, — одобрил Дэниел. Внезапно он понял, что голоден.

За завтраком Лили боялась только одного: что разговор опять не состоится. Как было бы замечательно, если бы Дэниел был общительнее и поинтересовался ее планами, с ним бы она поделилась своими горестями. Ей хотелось, чтобы он проявил интерес к ее жизни.

Но Дэниел снова витал в облаках. Тело было рядом, а душа далеко.

Полтора года провести в тюрьме. Быть лишенным самой главной в жизни ценности — свободы. Сколько же ему пришлось пережить!

Лили испытывала к Дэниелу острое чувство жалости. Она не представляла, как можно забыть обо всем, случившемся с ним. Тем более что приговор был несправедливым. Его обвинили по ошибке. Просто чудовищно, думала Лили. Сержант полиции Хэт Дрейтон сразу же на это намекнул, а он хорошо знал Дэниела.

— Значит, вы уезжаете сегодня? — спросил он. Вопрос застал Лили врасплох.

Зачем лгать? Придется открыть ему всю правду. Выхода нет.

— Вообще-то меня должна была приютить моя знакомая, но она уехала из города, и теперь я не знаю, что мне делать, — объяснила она извиняющимся тоном.

Дэниел нахмурился. Казалось, он не был доволен таким ответом. Но Лили почему-то совсем не обиделась. Наоборот, ей стало его жаль. Внезапно у нее возникло глупое желание подойти к нему, обнять, приободрить, сказать, что жизнь — хорошая штука. Но вместо этого она нервно произнесла:

— Послушайте, Дэниел, я непременно оставлю вас в покое, но могу я помочь вам с уборкой в доме?

Он был шокирован ее предложением:

— Зачем вам это?

— Ну, во-первых, в гостинице нет свободных мест, а ночевать на природе вы мне отсоветовали. А во-вторых, у вас самого дел по горло: надо заботиться о скоте, заниматься обустройством фермы, ремонтировать гаражи и хозяйственные постройки. К тому же я сейчас на мели и мне надо где-то остановиться.

Лили пыталась доказать Дэниелу, что ее присутствие в доме будет ему только на руку. Но если честно, ее влекло к нему, словно мотылька на свет — непреодолимо, с самой первой встречи. Но, узнав о его прошлом, девушка окончательно запуталась в своих и без того сложных чувствах.

Каждый раз, когда Лили смотрела на Дэниела, она испытывала необъяснимый трепет. Это было нечто большее, чем просто жалость или примитивное сексуальное влечение. Никогда раньше с ней не происходило ничего похожего. Да, сейчас она действовала опрометчиво, но у нее не оставалось другого выхода. Лили не могла вернуться домой с пустыми руками, деньги на операцию были необходимы.

— У меня нет никакой бытовой техники для уборки, — сказал Дэниел.

Боже! Неужели он согласился? Лили была вне себя от радости. Ей не верилось, что все происходит на самом деле.