Лев Борисович явно ждал аплодисментов. Они последовали, но уж больно жидкие. Из задних рядов прокричали нечто малоприятное о «культе личности». Помянули и первый «Брест», отдавший Украину немцам, а Грузию туркам. Прения пришлось срочно свернуть. Резолюцию так и не приняли, ограничившись благодарностью в адрес докладчика. Под самый занавес встал один из сотрудников Орграспреда – высокий парень с орденом на красной бархотке, предложив всем желающим приходить к ним в отдел для продолжения дискуссии.

Стало ясно, что летнему затишью пришел конец. Не успокаивало даже то, что никто из Техгруппы к смутьянам открыто не присоединился. Молчание – не всегда знак согласия.

– Мне, Леонид Семеныч, семнадцатый год на ум пришел, – Касимов поднял рюмку повыше, поглядел с прищуром. – Тогда водку в чайниках подавали. Помнишь?

Василий именовал начальника исключительно с «ичем», несмотря на все просьбы и даже протесты. Убедившись, что упрямого парня не переспорить, товарищ Москвин и сам стал обращаться к нему по отчеству.

Леонид тоже взялся за рюмку, поглядел по сторонам.

– Мне, Сергеич, тогда и шестнадцати не стукнуло. Непьющий был, даже не нюхал еще. Давай по последней и пойдем. Не слишком тут уютно.

Его спутник, однако, не спешил.

– Я еще чего тот год вспомнил? Свергал тогда народ Николашку Кровавого. А как свергал, не забыл? Ты же тогда жил в Питере.

Это Леонид помнил во всех подробностях.

– Просто свергали. Сначала в полицейском участке побили стекла, потом городового ловили. Осмелели – и стали у офицеров погоды срывать. А кто оружие добыл, отправился с обысками в те квартиры, что побогаче.

Оглянувшись на всякий случай, прибавил шепотом:

– Я бы сейчас, Сергеич, это хулиганье через одного бы пострелял, а прочих на Соловки отправил, чтоб дурь выморозить. А тогда хоть и глупый был, но все равно уже осенью на патрулирование попросился, чтобы на улицах спокойнее стало.

Касимов кивнул одобрительно.

– Я тебя, Леонид Семеныч, с первого дня, как познакомились, за самого сознательного почитаю. Но вот вопрос. Тогда в феврале что генералы, что министры труса спраздновали. А почему сам Николашка в Питер не приехал с полком гвардейским да не устроил разбор по всем правилам с занесением на надгробие? Только не говори, что дурак был: когда вода к горлу подступит, всякий поумнеет.

Таких подробностей товарищ Москвин не знал и лишь развел руками.

– Тогда и вправду, пора. Допиваем и уходим, – совершенно нелогично заключил Василий.

На улице уже стемнело. Леонид, достав часы-луковицу, щелкнул крышкой и вперед поглядел, где сквозь сумраки летели чугунные кони Большого театра.

– Мне туда, Сергеич, к фонтану. Если хочешь, проводи.

Касимов, невозмутимо кивнув, ударил тростью о парапет.

– Отчего ж не проводить? А не приехал Николашка в Питер потому, что железную дорогу напрочь перекрыли. Писали тогда в газетах, что пролетариат постарался, но скоро и правда выплыла. В железнодорожном министерстве нужные люди сидели, они и отдали приказ. Не просто поезд царский задержали, а загнали на станцию Дно. Там Николашку и прищучили.

– Толково сработано, – оценил бывший старший оперуполномоченный. – А ты это к чему-то вспомнил или просто так?

Касимов ответил не сразу, подождал, пока дорогу перейдут. Остановился, вновь тростью пристукнул.

– Ну вот тебе и фонтан, Леонид Семеныч. Сказал я это к тому, что от Могилева, где Ставка царская была, до Питера куда ближе, чем от Тифлиса до Столицы. Это я не к тому, что враги народа Предсовнаркома в Грузии заперли. Умный человек старый прием повторять не станет, новый выдумает, еще позаковыристей. Ты сам видел, как Вождь в путь-дорогу собирался и в поезд садился?

Бывший чексит, еще более удивишись, покачал головой.

– Ну, счастливо на фонтан поглядеть!

Руку пожал – и был таков. Леонид даже рот закрыть не сподобился. Это же на что товарищ Касимов намекает? Вождь уже больше месяца и вправду в Тифлисе, письма оттуда пишет. Это если, конечно, газетам верить…

– А не угостите девушку папиросой?

Мурка незаметно подошла сзади, взяла под локоть.

– Стою у фонтана, скучаю, принца своего жду, воздыхателей спроваживаю. А ты, Леонид Семенович, никак без меня гулять начал?

Товарищ Москвин вынул из кармана пачку «Марса», раскрыл, протянул не глядя.

– Парня, что со мной был, хорошо рассмотрела?

– Не беспокойся, срисовала, как живого, – девушка щелкнула зажигалкой. – Что сделать с ним надо? Полюбить да обласкать – или сразу ножичком в печень?

Леонид достал папиросу, привычно смял мундштук гармошкой.

– «Кукушка лесовая нам годы говорит, а пуля роковая нам годы коротит…» Еще не знаю, гражданка Климова. И очень плохо, что не знаю.