— Народная мудрость?

— Понимай, как хочешь, а только так оно и есть! Скажи, почему мы с тобой до сих пор живы, а этих гадов уже с десяток положили? Молчишь? А я тебе отвечу: потому они тут лежат, что пошли против нашего Бога да против нашей Земли. Вот Отец наш да Мать наша их и покарали… нашими руками.

— Что это ты, религиозную пропаганду разводишь? — удивился Гордеев. — Или ты не партийный? Как тебя с такими взглядами в чекистах держат?

— Никто моих взглядов не знал и теперь уже не узнает. А в целом я — преданный делу партии человек… Да что они там, заснули что ли?

Будто в ответ на его слова совсем близко разорвались сразу четыре гранаты, вслед за грохотом взрывов послышался сухой треск автоматов и крики офицеров. Пули засвистели над головой. Гордеев приложился щекой к мокрой от росы траве и, скосив глаза, посмотрел на сержанта. Дегтев лежал суровый и умиротворенный. Из громадной раны на виске, пульсируя, обильно текла кровь. Неподвижные глаза, казалось, внимательно рассматривают травинки, а губы так плотно были прижаты к земле, словно целовали ее.

Гордеев оцепенел, им овладело такое сильное чувство обреченности, что он ощутил себя наполовину мертвым. Трудно было подавить смертельный ужас, захлестнувший сознание. К действительности ученого вернула рваная, короткая команда немецкого офицера. Гордеев подгреб к себе все четыре «лимонки» и стал по одной бросать их как можно дальше.

Поднявшиеся было немцы снова залегли. Гордеев получил несколько секунд отдыха. Он смежил веки и засопел носом. Вспомнилось деревенское детство, тощая соседская корова Пеструха да покосившаяся хата на краю села. Еще немного потерпеть, подумал Гордеев, и меня не станет. И тогда мир может заново придумать сам себя, чтобы через миллионы лет возродить меня из пепла уже в новом обличье.

Страх прошел. Сжав зубы, Гордеев методично и щедро начал выплескивать через ствол автомата всю накопившуюся в нем ярость и боль. Он вошел в состояние, близкое к трансу, и не заметил ни одной из трех пуль, рвущих на части его плоть. Но вот автомат замолчал. Патроны оставались только в обойме «парабеллума». Но использовать их ученому уже не пришлось. Жизнь угасала в нем. Предметы и люди раздваивались перед глазами, приобретая странные очертания. И вдруг лавина удивительной тьмы обрушилась на сознание, гася все видения зримого мира.

Процессор Хельги работал без остановки, гоняя по кругу программу самовосстановления. Слух и зрение временно были отключены, глазами и ушами для нее на время стал ОТТО. Правая рука Хельги с вмонтированной видеокамерой производила осмотр тела, делала фототесты поврежденных поверхностей в разных областях спектра. ОТТО подключил к работе киберхирурга, снабженного десятью видами скальпелей от сканирующего до заживляющего. Ловкие манипуляторы ставили на место ребра, вправляли суставы, производили микросварку сосудов, сращивали поврежденные нейроволокна, меняли разорванные мышцы из биопластмассы. Процессор в это время проводил коррекцию органов чувств.

— ОТТО, — попросила вдруг Хельга. — Отключи мне, пожалуйста, все реасенсоры, оставь один, о котором знает только Алекс. И еще… Надо удалить блок самосохранения. Я не хочу испытывать страха смерти.

— Это разумное решение, — отозвался ОТТО. — Я займусь этим немедленно.

Как только все системы биотронного организма пришли в норму, Хельга соскочила с импровизированного операционного стола и занялась поисками оружия.

— Леди, — менторским тоном произнес ОТТО. — Мы еще не закончили. Вы забыли о косметическом ремонте и полировке лица.

— О чем ты говоришь?! Надо спасать Алекса! Куда он исчез?

— Сюда примчались люди в форме СС, они добили бироба и забрали с собой командира.

— И ты позволил им это сделать?

— Вмешавшись, я мог только навредить Алексу. Поэтому я почел за лучшее подняться в воздух, сделать спускаемый аппарат невидимым и проследить, куда доставят командира. Теперь вместе мы сможем его освободить. Я без труда найду в городе здание, где он находится, а остальное — твоя забота.

— Есть у нас хоть какое-нибудь оружие?

— Алекс не брал с собой ничего, кроме «Кербера-119».

— Подойдет. А много к нему боеприпасов?

— Три магазина по семьдесят два патрона. Думаю, хватит с избытком. А если что — позаимствуешь у противника.

— Значит, его забрали эсэсовцы. Как ты думаешь, это опасно?

— Ну, в какой-то мере, да. Но до определенного времени.

— А если его начнут допрашивать?

— Алекс что-нибудь придумает. Уверен, выкрутится.