В это время гитлеровцы пришли в себя после минутного замешательства, и справа вдруг застучал станковый пулемет. Гром прижался к телу паровоза, сержант Рябых втиснулся в кабину, а рядовой Зуев, бывший как раз справа, замертво свалился возле колес.

— Давай на паровоз, майор! — закричал Рябых.

— Ты и на паровозе можешь? — удивился Гром.

— Кочегарил до войны. Ну, с Богом!

Состав медленно тронулся вперед, майор бросил две гранаты и густо полил свинцом то место, где таился пулеметчик. Но пулемет не умолкал. Пули стучали по корпусу паровоза, залетали в кабину, повизгивая, рикошетируя, и сержант вдруг схватился за плечо.

— Задело!

В это время кабина паровоза поравнялась с блиндажом пулеметчика, и Рябых здоровой рукой кинул «лимонку» чуть ли не в руки побелевшему вмиг солдату.

— Держи свою смерть, фриц! — крикнул сержант, сплюнув чеку гранаты, которую выдернул зубами. Раздался взрыв, гулко отдавшийся в лабиринте подземных галерей.

Вслед за взрывом майор Гром, подхватив два «шмайссера», спрыгнул с подножки и приземлился на крышу первого резервуара, в котором должен был находиться этиловый спирт. Рябых из кабины прикрывал командира. Под огнем противника Гром прикрутил проволокой пироксилиновую шашку к дренажной системе резервуара и от трофейной зажигалки поджег бикфордов шнур. Через десять секунд прогремел еще более мощный взрыв, дно резервуара дало трещину, через которую наружу хлынул поток спирта.

— Отходим! — крикнул Гром сержанту, карабкаясь наверх по растяжкам стальной арматуры. Оглянувшись назад, он увидел, что творится внизу. Фашисты отступали перед лицом грозящей опасности. Все понимали, что русские вот-вот подожгут спирт, и тогда подземные галереи затопит море огня.

В это время Рябых остановил паровоз в угольном тупике и спрыгнул с подножки, напоследок бросив в топку гранату. Грянул взрыв, кабина паровоза раздалась в стороны, давая выход огню и пару. Воспламенилась угольная пыль в отвалах, уже пропитавшаяся спиртом, следом вспыхнуло и загудело могучее пламя, сразу сделавшееся непреодолимой преградой между людьми.

Рябых бежал медленно, припадая на левую ногу. Лицо и грудь его были в крови. Гром прикрывал его отход, сам медленно отступая к выходу. Но почти никто уже не стрелял в них. Немцы бросились тушить пожар. Была опасность, что сдетонируют три другие резервуара.

Когда Гром наконец увидел вблизи лицо своего товарища, он понял, что сержанту совсем худо. Рябых был бледен и не мог больше идти. Ранен он был, по меньшей мере, раз пять. Гром поддерживал сержанта, но тому трудно было даже дышать. Выйдя на свежий воздух, Рябых остановился и прохрипел:

— Как хочешь, Гром, не могу! Отдохну…. Сяду.

Тут он и умер, так и не отдышавшись. Майор еще метнулся к Зуеву, лежавшему совсем близко. Хотел проверить, может жив. Но Зуев смотрел под потолок невидящим взглядом. Гром подобрал свой автомат, снял с убитого немца подсумок с магазинами для «шмайссера» и легко взбежал на пригорок. Отсюда — всего пять минут назад — они трое начали эту сумасшедшую операцию. Вон там, в кустах виднеются сапоги умело снятых часовых. За пять минут Гром потерял ещё двух человек. Сколько еще людей потеряет он на этой войне, сколько осталось жить самому?! Если бы знать.

После трехкилометрового марш-броска отряд разделился на две группы. Маркин повел своих людей дальше, к переезду, а Кислов свернул в балку, откуда был выход прямо на вышку с пулеметным гнездом. Лугин и Полонский сбросили вещмешки, достали из них брикеты тротила, бухту огнепроводного шнура, коробку с детонаторами и занялись снаряжением зарядов.

Кислов — со снайперской винтовкой в руках — прополз немного вперед, устроился поудобнее и осмотрелся на местности. В бинокль хорошо были видны и пулеметное гнездо на вышке, и двое часовых, стоящих на рельсах прямо под нею, и еще двое, метрах в пятистах справа. Вдоль полотна стояли телеграфные столбы. Как минимум, два из них необходимо было взорвать.

Кислов перевел взгляд ниже, на минное поле. Земля здесь была перепахана и нашпигована минами. Вешки, обозначающие коридор в минном поле, были на месте.

Бесшумно подползли Полонский и Лугин.

— Готовы? — вполголоса спросил их Кислов.

— Так точно, товарищ лейтенант, — за двоих ответил Полонский.

— Вешки видите?

— Видим, — кивнул Лугин.

— Объясняю боевую задачу, — сказал Кислов. — Нужно взорвать полотно и два телеграфных столба слева и справа от вешек. К полотну бежать строго по этому коридору. А я вас прикрою.

В это время вдали, за переездом, послышался паровозный гудок. Кислов взглянул на часы. Было ровно десять.

— Пунктуальные, гады! — процедил сквозь зубы Полонский.

Кислов молча передернул затвор винтовки.

Паровоз с платформой прошел мимо балки и скрылся за стеной леса. Через минуту со стороны подземных складов раздались звуки боя: сухо затрещали автоматные очереди, а затем ахнул взрыв. Это группа Грома начала операцию.

— Ну, Лугин, Полонский, рысью, вперед! — скомандовал Кислов.