Прошу верить, что пишу обо всём этом далеко не с легким сердцем, хотя в данный момент действительно чувствую огромное облегчение. Всё самое страшное, как мне представляется, теперь уже позади. А самым страшным были повседневные душевные терзания на протяжении почти полутора лет. И особенно с того дня, когда я дал согласие оказывать помощь врагу. Какое бы суровое наказание мне теперь ни вынес советский суд, я готов его принять…»

Как следует из этих «чистосердечных» признаний предателя Родины, о фактах своих кровавых дел он умолчал, но их разыскали советские контрразведчики.

Следствие по делу Левчука вели старший следователь капитан В.Н. Твердохлебов и оперработник майор М.Ф. Романченко. Это были люди с большим жизненным опытом, знающие свою трудную профессию досконально. Романченко – уроженец Полтавской области, из рабочих, в Красную Армию был призван в 1935 г., где через год его избрали секретарем комсомольской организации авиаполка. Осенью 1938 г. Романченко направили на работу в особый отдел Киевского военного округа. Накануне войны он оперативно обслуживал штаб ВВС округа. В первые же дни войны был направлен в Тернополь.

Романченко отступал с боями до Волги, а с июля 1943 г. неоднократно участвовал в боевых действиях наших танковых и механизированных корпусов, вводимых командованием фронта в прорывы. На него в таких операциях возлагались задачи захвата гитлеровских разведчиков, гестаповцев и других государственных преступников. При решении этих задач ему приходилось устанавливать контакты с партизанами.

Словом, опыт чекистской работы в сложнейших боевых условиях очень пригодился майору при ведении следствия по делу Левчука. Было установлено, что этот предатель Родины чинил кровавые преступления против мирных советских граждан. Предвидя, что ему рано или поздно придется отвечать за свои преступления, гитлеровский пособник старался не оставлять следов. Он тщательно следил за тем, чтобы ни одна его жертва никогда уже больше не могла стать живым свидетелем. Однако предатель Родины был полностью изобличен и приговорен к высшей мере наказания.

В ходе следствия были получены обстоятельные сведения о «кадрах» «Зондерштаба-Р», находившихся на Украине. В частности, об ответственных сотрудниках этого штаба и штаба РОА, чиновниках гитлеровского «министерства по делам оккупированных восточных территорий» и агентах – провокаторах, внедренных в подполье и в партизанские отряды, – а также о тактике лжепартизанских отрядов. Все эти материалы были использованы органами государственной безопасности в их дальнейшей деятельности, направленной против явных и тайных врагов нашей Родины.

Не секрет, что на войне каждой крупной войсковой операции предшествует кропотливая работа разведывательных и контрразведывательных органов. Можно с уверенностью сказать, что и любое поражение на фронтах в значительной степени обусловлено отсутствием оперативной объективной информации в штабах.

Я отнюдь не пытаюсь преувеличить значение контрразведки, но её вклад в нашу окончательную победу в Великой Отечественной войне неоспорим. В тяжелейших условиях осени 1942 г. советским военным чекистам не только удалось помочь советскому командованию сохранить в тайне концентрацию огромных сил в районе Сталинграда, но и вести активную работу по дезинформации гитлеровского командования.

Опыт Сталинграда помог военным чекистам обеспечить выполнение всех стратегических замыслов Верховного Главнокомандования в Курской битве. Конечно, сохранять в полной тайне наличие целого фронта при заброске врагом многочисленных групп шпионов и диверсантов было нелегко, тем более что события происходили в полосе главного удара гитлеровских армий.

Надо сказать, что дезинформировать разведку противника советским контрразведчикам очень облегчали такие факторы, как превосходство в огневой мощи, живой силе, техническом оснащении и господство в воздухе. Разгромив фашистов под Сталинградом, советские войска уже не выпускали инициативы из своих рук до конца войны.

Уже в послевоенные годы отставные гитлеровские разведчики разными способами пытались задним числом оправдаться за свои крупные поражения и просчеты в борьбе с советскими чекистами. В «объективности» этих господ сомневаться не приходится, но одну из причин своего краха они назвали на удивление точно – вполне закономерная ненадежность гитлеровских шпионов и диверсантов. Ставка на предателей из среды советских военнопленных и гражданского населения на оккупированной территории лопнула как мыльный пузырь. Она была лишь одним звеном общей военно-политической стратегии третьего рейха, рассчитанной на то, что народ нашей страны воспримет приход гитлеровских полчищ как «избавление от большевизма».

Несомненно, что провалы всех крупных операций абвера на восточном фронте были предопределены. Руководство гитлеровской разведки не верило в надежность своих кадров, а большинство непосредственных исполнителей разведывательных доктрин Канариса и Гиммлера ненавидели своих хозяев. Разумеется, страх и ненависть никогда не были действенным стимулом, а тем более залогом победы в бескомпромиссном столкновении двух политических систем.

Ко времени описываемых событий в секретных службах вермахта всё, как говорится, вернулось на круги своя. И спрос на кандидатов в шпионы и диверсанты из числа советских военнопленных из-за недоверия к таким кадрам был уже не тот, да и советские люди даже под страхом смерти теперь не хотели идти в услужение к оккупантам. Ассортимент абверовского резерва стал невелик: уголовники, деклассированные элементы, члены буржуазных националистических организаций. О последних следует рассказать подробнее.