Доктор повернулась к ним, энергично отбросив волосы с лица. Джил Розен была весьма привлекательной для своего возраста — видимо, чуть за сорок — женщиной. Узкое лицо, темно-каштановые волосы до плеч. Деловой стиль чувствовался во всем; длинная свободная блуза, классического покроя юбка ниже колен очень подходили к ее фигуре. Манеры у нее тоже были исключительно деловые, что очень сбивало Лену с толку, особенно когда после первых же трех собеседований доктор взяла на себя смелость зачислить ее в алкоголики. При таком отношении, казалось ей, вряд ли к такому доктору повалят пациенты. А если копнуть еще глубже, то что вообще можно сказать о психологе, которая даже собственного сына не сумела удержать от самоубийства.

Как и следовало ожидать, доктор Розен сразу перешла к делу:

— Итак, какие у вас проблемы?

Лена на мгновение представила, насколько тяжелым будет этот разговор, принимая во внимание ее прошлые отношения с Джил Розен, и решила идти напрямую.

— Мы пришли по поводу вашего сына.

— Энди?

Доктор Розен, как медленно выпускающий воздух резиновый баллон, опустилась на стул: спина прямая, напряженная, руки сложены на коленях. Эта женщина отлично умела держать себя в руках, если не считать панического взгляда. Лена никогда в жизни так четко не представляла себе состояние человека по его глазам.

— Что с ним?.. — Доктор Розен замолчала, прокашлялась, и в ее глазах появились слезы. — Он попал в беду?

Тут Лена вспомнила про Чака, который остался стоять в дверях, руки в карманах — будто приготовился смотреть ток-шоу. И прежде чем он успел запротестовать, она захлопнула дверь прямо перед его носом.

— Извините, — сказала она и опустилась на стул. Извинилась она за Чака, но доктор поняла ее иначе.

— Что случилось? — умоляюще спросила она полным отчаяния голосом.

— Я хотела…

Женщина вдруг наклонилась над столом и схватила Лену за руки. Лену будто током ударило, но Розен, кажется, этого даже не заметила. После тех страшных событий от одной лишь мысли, что кто-то прикоснется к ней, Лену бросало в холодный пот. И сейчас девушка так испугалась, что почувствовала горький привкус желчи во рту.

— Где он? — медленно проговорила доктор Розен.

У Лены задрожали ноги, а когда она заговорила, дрожь появилась и в голосе, но вовсе не от сочувствия.

— Я покажу вам фотографии.

— Нет, не надо, — резко оборвала ее Розен, продолжая держать за руки, словно она висела над обрывом и Лена оставалась единственным средством удержаться от падения. — Не надо.

Лена, с трудом высвободив одну руку, достала из кармана полароидные снимки, но Розен вдруг зажмурилась и отвернулась, как испуганный ребенок.

— Доктор Розен! — снова начала Лена, но та не повернулась. И тогда, понизив голос до шепота, она спросила: — Джил, это ваш сын?

Доктор наконец обернулась, но взгляд ее был направлен вовсе не на фото, а на Лену, и в этих глазах, как раскаленные добела угли, загорелась ненависть.

— Вы должны подтвердить, что на фото ваш сын, — твердо сказала Лена, чтобы поскорее с этим покончить.

Розен в конце концов посмотрела на снимок. Ноздри ее раздулись, губы сжались в тонкую линию — она с трудом сдерживала слезы. По выражению ее лица было понятно, что мертвый юноша — ее сын, но доктор Розен все тянула время, глядя на фото и пытаясь заставить мозг принять то, что видят глаза. Вдруг она — видимо, невольно — погладила большим пальцем шрам на руке Лены, как какой-нибудь талисман-оберег. Ощущение было такое, словно по руке провели наждачной бумагой, и Лена скрипнула зубами, чтобы не закричать.

— Где это случилось? — спросила Розен.

— Мы нашли его на западной стороне кампуса, — с дрожью в голосе проговорила Лена, все еще пытаясь выдернуть руку из ее ладоней.

Розен, казалось, ничего не замечала.

— Что произошло?

Лена облизнула губы, хотя во рту у нее было сухо, как в пустыне.

— Он бросился с моста, — с трудом проговорила она, пытаясь сделать вдох. И, чуть помолчав, добавила: — Мы считаем, что он…

— Что? — перебила Розен, все еще сжимая ее ладонь. Лена не выдержала и умоляющим тоном произнесла:

— Пожалуйста, извините, но мне больно…

На лице доктора появилось выражение некоторого замешательства, отчего Лена почувствовала себя окончательно загнанной в угол. И тут ее будто прорвало:

— Да отпустите же мою руку!

Розен тут же отпрянула, а Лена соскочила со стула, опрокинув его, и стала пятиться подальше от докторши, пока не почувствовала спиной дверь.

Лицо Джил Розен исказилось от ужаса.

— Пожалуйста, простите, — пробормотала она.